Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

Надо больше говорить с детьми, решил он для себя и позвонил в дверь.

— Убирайся к чертовой матери! — услышал он стандартное приветствие. — Сейчас милицию вызову.

— Наталья Михайловна, это капитан Токарев. Вы мне звонили.

Дверь сразу открылась.

— Заходите, Николай Иванович, — старушка шепотом пригласила следователя в квартиру. — Она уже проснулась, но из комнаты не выходила. По-моему, плачет. Музыку громко включила. Пришла вчера вся мокрая, с синяком на скуле, водкой от нее несло. Как явилась, так и повалилась спать. Дверь на замок заперла. Никого к себе не пускает, сотовый отключила. Не знаем, что с ней.

— Я понял, проводите меня, а сами подождите на кухне. Хорошо? Попробую поговорить с ней.

Токарев громко постучал в комнату девочки. Музыка сразу прекратилась.

— Милиция, Наташа, откройте, — твердым, официальным тоном приказал Николай Иванович.

Через пару минут в глубокой тишине, как приглашение, раздался щелчок замка. Токарев, помедлив, толкнул дверь и остановился на пороге. Девушка сидела в постели под одеялом, подтянув колени к подбородку, и хмуро смотрела перед собой.

— Здравствуй, Наташа. Я войду? — ровно, без нажима спросил Токарев.

Она не ответила, даже не моргнула. Николай Иванович перекатил кресло к кровати, сел и неподвижно уставился на девушку. «Как с ней говорить? О чем? — думал он. — Не понимаю. Хочется как-то достучаться до ее совести, тронуть ее душу».

— Тебе придется отозвать заявление на Бельмесова, Наташа. В твоих анализах обнаружен наркотик, ссадины ты получила до встречи с Бельмесовым, вдобавок это не первое твое отозванное заявление об изнасиловании. Если дело дойдет до суда, тебе придется отвечать за клевету и мошенничество, даже не сомневайся.

— Я знаю, — она посмотрела на него. — Что надо сделать?

— Напиши отказ, — он достал из портфеля листок бумаги. — Зачем ты это делаешь, девочка? Чего тебе не хватает? Парень чуть не удавился в СИЗО. У него отец погиб, остались мать и две малолетние сестры, добрые, милые девочки. Денег нет, собираются квартиру продавать и ночевать на помойке. Как ты с этим жить-то будешь?

Она молча перевела взгляд на Токарева, он увидел мокрые глаза, готовые взорваться потоками слез. «Пусть сначала напишет, — подумал он. — А то потом не успокоишь ее».

— Пиши!

— Как писать?

Он продиктовал и убрал листок.

— Все это очень плохо для тебя закончится, милая, — продолжал Токарев, глядя девочке прямо в глаза. — В лучшем случае ты сдохнешь от СПИДа, в худшем — тебя убьют и выкинут в канализацию. Представь: ты с распоротым брюхом валяешься на горе фекалий, а огромные мокрые крысы тонкими острыми зубами рвут на куски твое тело. Пищат и хрюкают от удовольствия. Прожуют и проглотят все что можно. Превратят в крысиный помет. И никто никогда не найдет тебя, да и не вспомнит ничем хорошим, кроме твоих родителей и твоей бабушки, которых ты постоянно обижаешь. Которые только и любят тебя. Поверь мне, я знаю десятки подобных случаев!

По мере того как Токарев говорил, ее глаза расширялись от ужаса. Она отчетливо, как в кино, видела эти жуткие картины.

— От тебя останется оскаленный голый череп, желтые кости и куча зловонного тряпья. Единственные люди, которые ни секунды не задумаются, чтобы отдать за тебя жизнь, — твои близкие, особенно твоя бабушка. Для всех других ты дешевле туалетной бумажки. Подтерлись тобой и выкинули. Так и твой Грицай. Ося-Мося — или как там его? Не хочу говорить даже об этом преступнике и наркомане, не стоит он моих слов. Уверен, это он подбивает тебя на вымогательство. Я обязательно его арестую и посажу. Мой тебе совет: порви с ним, сохрани себя для счастья. Еще ничего не поздно, — он мечтательно сузил глаза, как бы заглядывая в будущее. — Тебя любят, у тебя будет своя семья, будет много солнца, теплого девичьего счастья, заботы и радости. Ты сможешь прожить интересную, долгую жизнь. Наташка, прекращай убивать себя, ты достойна лучшего.

Она накрыла голову одеялом, и он услышал глухие рыдания. Слова проникли в нее. Белая горка с человеком внутри вздрагивала в такт всхлипываниям. Через несколько минут она выглянула, и Токарев увидел ее красное, перекошенное от ужаса лицо.

— Они его избили, — быстрым шепотом заговорила она. — Мы гуляли вчера за магазином, я отошла по надобности. Возвращаюсь — вижу, подошел мужик и ударил Славку, он упал. Товарищ следователь, если они узнают, где я живу, они придут сюда.

— Кто? — голос Токарева прозвучал жестко. — Сможешь его опознать?