Майкл Смит - Аномалия

Пьер положил руку мне на плечо, но я ее скинул.

– Ну хоть что-то мы можем сделать или нет?

Пьер снова схватил меня за плечо и потянул назад.

– Надо уходить, – сказала Молли. – Нолан, прошу тебя!

И быстро пошла в противоположный конец комнаты. Когда мы выбегали по такой же лестнице из трех ступеней, что была у входа в помещение, я заметил слева от дверного проема углубление, в котором стояла узкая каменная плита. Поперек верхней ступени был выбит желоб.

Меня это обнадежило, но остальным я решил пока ничего не говорить. Пьер догнал нас с Молли, когда мы выходили из комнаты. Однако за ее порогом нас ждал не один коридор, а два.

– И куда теперь?

– Направо, – сказал я. – И на этот раз – точно направо.

– Почему?

– Помнишь, когда мы были в главном коридоре – той его части, доступ к которой заблокировал шар, – ты ходил в одиночку проверять один из боковых туннелей? Ты ведь тогда сказал, что нашел дверной проем, заваленный каменной плитой?

– Да, помню.

– Надеюсь, это и есть та самая плита.

Я включил телефон – значок батарейки был уже красным, – и мы побежали. По обеим сторонам мелькали дверные проемы знакомой формы. Я мог бы поклясться, что мы уже видели такие же – с аркой наверху. Да и воздух становился другим – менее спертым и не таким безжизненным.

Пробежав ярдов сто, мы остановились: перед нами был еще один коридор, очень широкий, пересекавший наш под прямым углом.

– Пришли, – сказал я.

– Да? Ты уверен?

Сложно быть уверенным, когда стоишь в потемках в каменном туннеле и пытаешься понять, отличается он чем-нибудь от своих многочисленных копий, что попались тебе на пути, или нет. Однако этот явно отличался. В противоположной стене, ярдах в двух от нас, зиял точно такой же дверной проем, из которого мы только что вышли. Да, это определенно был главный коридор, в который мы попали, когда выбрались из шахты.

– Похоже на то. Слава тебе господи.

– Есть лишь один способ проверить, – сказал Пьер.

Он повернул налево и побрел в темноту. Мы с Молли держались позади. Если память мне не изменяла, пройти нужно было всего футов шестьдесят.

Вскоре мы уперлись в стену. Однако это не было тупиком, наподобие того, куда я привел нас чуть раньше, выбрав неверный туннель, ну, где у меня еще сложилось ощущение, будто строители просто решили бросить свое занятие на полпути. Нет, эта стена возникла здесь потому, что кто-то завалил проход камнями и для верности залил их раствором.

А прямо за нею… был большой мир.

– Так, – начал я, все еще не осмеливаясь поверить в нашу удачу. – Это действительно тот самый коридор, откуда все началось. Теперь нужно просто дойти до шахты и…

Пьер меня не слушал. Он стоял перед завалом и в исступлении пинал камни.

– Пьер.

– Мне нужен воздух.

– И скоро ты его получишь.

– Но мне нужно сейчас, Нолан. Я так больше не могу.

Я положил руки ему на плечи, пытаясь успокоить.

– Пьер, я прекрасно тебя понимаю, но…

– Я сломаю стену, и мы выберемся наружу.

– Что? Как мы отсюда спустимся? Это лишние сотни футов, а на улице сейчас темно. То есть тебе-то это, может, и по плечу, но мне – нет. Уж точно не сейчас.

Я снова попытался схватить Пьера за плечи, но он дернулся, стряхивая мои руки. Он горел, словно в лихорадке, глаза были широко распахнуты.

– Оставь его, – сказала Молли.

– И не подумаю.

– Оставь его, Нолан, и пусть сидит здесь один в темноте. А с меня хватит. Я знаю, где выход, и собираюсь им воспользоваться.

И с этими словами она пошла прочь.

– Пьер, – произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, – я и сам хочу поскорее глотнуть свежего воздуха, но нам в другую сторону. Мы ведь действительно знаем, где выход, Молли верно сказала. И дотуда осталось совсем чуть-чуть. Ну же!..

Но Пьер меня не слушал. А может быть, он уже вообще ничего не слышал. Он слишком долго был милым, внимательным и надежным парнем, который никогда не теряет самообладания. Теперь этот парень попросту выдохся. Сошел с дистанции.

И я сам был близок к тому же.

Однако все равно попытался еще раз: положил руки ему на плечи и снова начал уговаривать. Но тщетно. Пьер остервенело пинал стену, будто не понимая, что это совершенно бесполезно.

И тогда я сделал то единственное, что было в моей власти. Я верил, что Пьер скоро очухается. Просто иногда нужно выпустить пар, дать волю панике, чтобы избавиться от скопившегося напряжения.

А еще бывают моменты, когда полезно в кои-то веки подумать не о ком-то другом, а о себе.