Александр Куприн - Бармен из Шереметьево

— Немного. Стартовая зарплата 15 долларов в час, но это госслужба и там полно бенефитов.

— Сколько-сколько? — опешил Дмитрий и даже сел от неожиданности в кресло.

Пакет он теперь сжимал как спасательный круг и сразу заторопился домой.

Внутри оказалось довольно много бумаг — он все внимательно заполнил. Подробно описал обстоятельства побега, в поручителях указал телефоны Сэма, Таси, отца Дмитрия, серфера-спонсора Боба и Эмина. Кроме того, в пакете была пустая аудиокассета с инструкцией — нужно было сесть на стул в центре комнаты и подробно на английском рассказать обстановку, ведя взгляд слева направо. Самым неприятным пунктом была графа, где следовало отметить статус — гражданин США или постоянный житель — обладатель грин-карты. Дима не был ни тем, ни другим — вместо этого он приложил письмо из IRC с датой въезда в страну — получалось без малого год. Кроме того, в разделе «образование» он аккуратно вписал предметы, которые он брал в колледже, — пусть видят, что он развивается и улучшается: эти термины он слышал от Таси.

— Здравствуйте. Меня зовут Санджей, я из департамента по персоналу. У вас ошеломляющая история, — ворковал в трубке голос с сильным индийским акцентом, — к сожалению, принять вас инструктором пока не представляется возможным, но мы можем предложить вам должность ассистента, правда, с испытательным сроком и не раньше чем через месяц, когда пройдет год с момента въезда в Штаты. Мы проведем с вами большое интервью по телефону. Ни в коем случае пока не оставляйте работу…

От Сан-Диего до Монтерея меньше пятисот миль на север. Можно было, конечно, ехать и по пятнадцатому фривею — это гораздо быстрее, но путешественник выбрал Пасифик Кост Хайвэй — красивую, видовую дорогу вдоль океана. И вот уже остался позади Сан-Диего с поляками, прекрасным IRC и куда-то ушедшей три недели назад Йоко. Ветер треплет волосы, левая рука, палимая солнцем, свешивается из окна — Димка, надев на нос черные очки — прощальный подарок Эмина, едет начинать карьеру федерального служащего.

«Здравствуйте, дядя Сигизмунд!

Эта бумага, что у меня в руках на фотографии, — сертификат о вступлении в американское гражданство. Можете поздравить нового американца!

…Вот уже шестой год я здесь, а до вас так и ни разу не добрался, хоть и обещал. Совесть моя неспокойна.

…Я часто летаю, правда, все больше в Вашингтон (столицу), но с осени буду в длительной командировке в нашем мюнхенском отделении и уж тогда к вам непременно заеду. Расскажу про исполинские деревья, про медведей гризли, про горячие фонтаны прямо из земли, про огромный каньон и про многое другое — Америку я неплохо исследовал. Обещаю — будет интересно.

…Следите ли вы там за тем, что происходит в СССР, — „перестройка“ и прочее? Я слежу, но больше по работе, чем по личному интересу.

…Очень расстроила меня болезнь вашей жены Труды, сильно надеюсь на германскую медицину.

Большой привет отцу Дмитрию — я его часто вспоминаю.

Ваш Дима».

— Привет. Это я.

— Надо же. Привет. Помнишь, значит, телефон…

— Ага. Сам удивляюсь… Как ты?

— Как я — когда? Сколько лет прошло — ты не забыл?.. Тогда — ужасно, сегодня вроде неплохо. Ты как? Чего не приезжаешь — можно ведь сейчас… Ой! Или ты здесь???

— Нет, Анька, — я далеко. Ну, может, не так далеко. В Европе сейчас.

— А чего позвонил-то, гад?

— Вот честно, не знаю — торкнуло чего-то. Ты прости, если что…

— Пьяный, что ли?

— Так не пью ж я. Забыла?

— Ничего я не забыла. Где ты обитаешь-то, вообще? Где твой золотой век происходит?

— По-разному, Анька. В Америке в основном.

— А сейчас в Европе, значит? Слушай сюда — я в ноябре буду в Вене четыре дня. Хочешь — встретимся. У меня и сюрприз-подарок для тебя есть…

Немного было народу в кафе «Централ», что на Херенграссе, — дождь да и время такое — не обед и не ужин. Анна нервно крутила на фарфоре шарик мороженого: «Где же он?.. И надо ли было все это затевать? Глупо получится, если он не поя…»

— А я б тебя и не узнала, пожалуй!

— Ну конечно, — я ж без тележки пришел!

И оба захохотали. И испарилось, исчезло все напряжение. Грачева по-хозяйски схватила Диму за воротник и с видимым удовольствием пропустила его волосы сквозь свои пальцы. С сожалением отпустила и позволила сесть на пурпурный диванчик.

— Докладывай, подлец, все по порядку.

— Ну вот, — развел руками Дима, — я, вообще-то, послушать хотел, — и с этими словами подпер лицо двумя кулаками, демонстрируя готовность впитывать информацию.