Александр Куприн - Бармен из Шереметьево

Модный звонок-соловей заливался трелями, но к двери никто не подходил. Они уже хотели уйти, но тут Солодову померещился негромкий свист, более похожий на звук, с каким обычно выходит воздух из проколотой шины. Подполковник плотно прижал ухо к двери — она вдруг подалась вперед и открылась. Замок не был заперт, но сама дверь была прижата с помощью квадратика свернутой бумаги. В лицо им ударил холодный воздух, а по полу навстречу, гонимая сквозняком, покатилась пустая аэрозольная банка из-под краски. Оперативники быстро зашли внутрь и прикрыли дверь на ту же сложенную бумажку — сквозняк прекратился, банка остановилась. Балконная дверь была настежь открыта, снежинки кружились над паркетом. На стене, прямо по дорогим рельефными обоям, краской было размашисто написано: «Будьте вы…», — последнее слово заходило на кухню. Солодов кисло поморщился.

В ванной тихонько журчала вода и сидел абсолютно белый труп бармена. Вены в локтевых сгибах были глубоко разрезаны, видны были даже белые кончики разделенных бритвой сухожилий, но крови не было — она ушла с водой. На лице покойника некоторое удивление, глаза полуоткрыты и смотрят вниз на бегущий ручеек, унесший всю его кровь, всю его многослойную и такую непростую жизнь. Валов приложил наружную сторону ладони к губам Влада и сразу отдернул, будто его ударило током.

— Что же он такой белый-то? — прошептал он.

— Кровь, похоже, не сворачивалась. Больной был, — предположил Солодов и добавил: — Он что — левша?

— Н-не знаю даже. Почему?

— У него следы краски на левой руке. И где бритва?

— Да он сидит на ней — вон видно ручку перламутровую.

— Уходим?

— Нет. Надо записку поискать.

Еще с полчаса они отрешенно бродили по квартире, заглядывая за мебель, осторожно, в перчатках двигая и возвращая на место предметы. В голове у них бродили одни и те же мысли: «Ах, если бы этот труп образовался до побега! Как хорошо, как удачно легли бы карты — все нашло бы свое объяснение, все бы сошлось как нельзя лучше — мразь племянник совершает убийство и бежит, чтоб избежать ответственности. Простая, такая русская, такая привычная всем бытовуха. Эх-эх…»

Никакой записки, кроме той, что на обоях, оперативники не нашли и покинули квартиру, оставив дверь настежь открытой. Из телефона-автомата Солодов позвонил 02, сказал, не представляясь, что у соседа сломана дверь и надо бы проверить — запишите, пожалуйста, адрес, пришлите наряд. И повесил трубку. Оперативники молча сели в машину. Водитель вопросительно посмотрел, но ничего не сказал, а Солодов вынул из кармана квадратик бумаги, которым была прижата дверь квартиры бармена, развернул и начал читать. Валов на заднем сидении заметно занервничал.

— Это мне? Это обо мне? — наконец не выдержал он.

— Почти. Это ментам. Но о тебе. Точнее, о нас всех. На — выйди и сожги.

— Но поймите же, господин Лемке, — ваш подопечный оказался замешан в преступном деянии, и случилось это, как мы все понимаем, на советской территории — почему же германская сторона препятствует допросу потерпевшего?

— Господин Рюб ни в коей мере не считает себя потерпевшим. Напротив — он глубоко раскаивается и даже готов компенсировать ремонт двери в туалете аэропорта.

— Хорошо, но где же его верхняя одежда? Бумажник? Билет, наконец?! Ведь очевидно же, что все это было похищено и мы обязаны найти грабителей.

— Мой подопечный, как вы его назвали, так не считает. Он полагает, что все перечисленное могло быть им оставлено в любой другой кабинке туалета и впоследствии подобрано кем-то. Ведь находка не является правонарушением?

— Нашедший обязан был сдать эти вещи работникам аэро…

— Ну вот теперь вы и сами видите, что проблема лежит между подобравшим куртку с бумажником и работниками аэропорта и тут уже мой подопечный ничем помочь не может! Нет никаких причин чинить Мартину Рюбу препятствия по возвращению его на родину — я говорю это от имени господина Андреаса Майер-Ландрут, чрезвычайного и полномочного посла Федеративной Республики Германии.

— Ни о каких препятствиях, господин Лемке, речь тут не идет — доведите эту простую мысль до своего руководства. Правоохранительные органы нашей страны выполняют свою работу, пытаясь разобраться в этом печальном инциденте с гражданином ФРГ, с тем чтобы не допустить подобных происшествий в будущем.

— Мы все делаем свою работу. Мартин Рюб вылетит сегодня домой и уже через несколько дней сможет дать какие-то пояснения вам по телефону. Всего доброго, господа.