Александр Куприн - Бармен из Шереметьево

а) старший бармен-администратор не оставил отчета передачи смены, чего не случалось никогда;

б) он двигал холодильник и не хотел, чтоб ему в этом кто-либо помогал;

в) в баре был одинокий клиент — лысый мужчина лет тридцати.

От этой информации засосало под ложечкой, ведь, если к нелегальному пересечению границы причастен его, Валова, агент, — это катастрофа. В лучшем случае это увольнение из органов.

Еще один удар ждал его на КПП — контрольно-пропускном пункте, которым пользовались сотрудники зоны вылета. Как и на других одиннадцати пунктах Отдельного КПП «Москва», службу там несли солдаты-срочники, обычно призванные из глубинки, — никаких москвичей или питерцев, никаких знакомств, никакого блата. Деревенские парни из Нечерноземья идеально подходили для такой службы. На пункте обязательному досмотру подвергались все допущенные в зону работники, отмечалось и время прохода. Этот порядок был установлен еще во время Олимпиады, но теперь стремительно отмирал — все давно перезнакомились и частенько проходили, вообще не останавливаясь. Для своих использовалась крайняя немаркированная кабина, и вместо солдат там частенько сидел пожилой и безразличный прапорщик. Были даже случаи прохода в «чистую» зону вообще без пропусков — регистраторши и кассирши билетных касс иногда забегали поглазеть на косметику в «Березке». Аккуратно отмечалось только время. Валов взял журнал и обнаружил, что бармен покинул территорию в 1:25 ночи, однако никаких следов выхода грузчика в журнале не было! Майор совершенно потерял самообладание и долго кричал на солдат из будки, их командира и начальника смены, совершенно не отдавая себе отчет в том, что вчерашние контролеры сменились утром, а те, кого он выстроил перед собой, никакого отношения ни к немцу, ни к грузчику не имеют. Бросив журнал и не дождавшись своего шефа, Валов вернулся в буфет, выгнал опешившую барменшу из-за стойки и стал внимательно разглядывать холодильник, пытаясь его подвинуть. Затем вытащил из угла мусорное ведро и вывалил содержимое на пол. Внимание его привлекла разорванная упаковка от бинта и сгоревшая электробритва, однако прикасаться он к ним не стал, а вновь подошел к холодильнику и, сев на корточки, стал шарить под ним рукой. Майор вынул облепленную Димкиными волосами руку, поглядел на сгоревшую бритву, и ему стало очень плохо. Так плохо, что он даже не смог подняться и сел, скрючившись, точно на то место под стойкой, где недавно в такой же позе сидела и плакала Аня Грачева. Здесь его и нашел подъехавший начальник.

Положение было катастрофическое — советский гражданин не просто бежал на Запад, а использовал для этого информатора КГБ. Никаких шансов остаться в Системе у них не было, а Валова ждали проблемы похуже увольнения, ведь это он пробивал и протаскивал никому не известного грузчика. Впрочем, брезжил еще мизерный шанс, что проклятый племянник угрожал бармену и никакого сговора и плана тут не было, а был эксцесс этого самого грузчика, ведь, судя по записи, он был сильно пьян. Это была последняя соломинка, и оба оперативника за нее ухватились — надо ехать домой к бармену! У пункта контроля их со скорбным лицом ждала посудница Люся со свернутой курткой «Аляска» в руках — Валов без вопросов понял, чья это куртка, проверил карманы и вернул ее:

— Оставь в баре.

— Это грузчика, — настаивала посудница, косясь на Солодова и почувствовав в нем начальника.

— Я знаю, чья это куртка!!! — закричал Валов, осекся и быстро пошел за Солодовым на выход.

В общем зале он ненадолго поднялся на второй этаж в бухгалтерию и вышел с маленьким клочком бумаги, на котором был написан новый адрес бармена. На стоянке обнаружился автомобиль начальника линейного отдела милиции, в котором еще утром отправили Рюба в посольство ФРГ. В машине были опущены все окна, водитель бегал вприпрыжку вокруг. Он доложил, что Рюб остался в посольстве, — его будут смотреть врачи на предмет сотрясения мозга, а все контакты теперь по линии МИДа, что переводчицу от «Интуриста» даже не впустили внутрь. Окна открыты потому, что от немца сильно пахло мочой, а с середины дороги он еще и начал блевать. Машину водила помыл как мог, но запах вот не уходит…

Служебная «Волга» Солодова летела по Ленинградке, опера молчали. Оба понимали, что уже завтра их отстранят от работы, что, даже если они убедят бармена наврать про то, что он был запуган племянником, — эта версия ничего не гарантирует. Водитель, поглядывая на вставленную в специальный зажим записку с адресом, быстро домчал их до новой кооперативной высотки и встал в торце, не выключая мотор, а подавленные оперативники, поскрипывая снегом, пошли в адрес.