Натали Дэниелс - Кукушка [litres]

– Джонатан Хэпгуд.

Произнести его имя – все равно что достать из грязи на свет редкий артефакт. Причем это необязательно к добру – вспомните проклятие Тутанхамона.

– Джонатан Хэпгуд, – повторила Несс.

Как волнующе было слышать это имя из ее уст… Все из-за косячка – вожжи ослабли, воображение понеслось вскачь. Я ведь была очень довольна, доктор: Карлом, детьми, своим жизненным выбором. Страстная, плавящая душу любовь не может служить основой для воспитания детей. Семье нужен прочный фундамент. У меня было прошлое, вот и всё.

– Что случилось с Джонатаном Хэпгудом? – спросила она, глядя на меня краешком глаза.

– А… – равнодушно отозвалась я. – В конце концов он поставил точку. Говорят, потом от него ушла жена.

– Поделом. До сих пор видитесь?

– Господи, нет. Уже почти десять лет.

– Но связь поддерживаете?

– Нет.

– Совсем?

– Ну, эсэмэска на Новый год. Или имейл на день рождения.

– Все-таки ты о нем думаешь? – Несс спрашивала настойчиво и въедливо.

Я вздохнула.

– Иногда.

Она отпила воды из бутылки.

– Например?

Я чувствовала себя виноватой, неверной и в то же время странно свободной. Никогда раньше я о таких вещах не говорила.

– Не знаю. Вспоминала его сегодня, глядя на все это… – указала рукой на величественные холмы, озеро. – Или еще если услышу музыку, обычную заезженную ерунду… Между прочим, теперь твоя очередь.

Я хотела сменить тему, ощущая себя неловко, как во сне, когда снится, что ты голый. Я уже и так наговорила лишнего, раздула из мухи слона… Надо как-то объясниться.

– Наверное, все дело в том, что я не очень умею отпускать прошлое. Я отчаянно верная. Если кого-то полюбила, так и люблю всю жизнь. Мужчины, подруги… Ни разу никого не разлюбила… (Заметили самовосхваление, стремление представить себя как человека особенного? Мол, виновата во всем моя верность, а не ветреность.)

Мы шли бок о бок. Несс рассмеялась и тронула меня за руку.

– Констанс! Так ведь твое полное имя?.. Не переживай! Это не неверность. По-моему, ты самый честный человек из всех, кого я встречала.

От этих слов у меня просто голова закружилась! Хотя я всегда считала, что честность в нашем обществе здорово переоценена. Я чувствовала кожей ее мягкую руку. Ее пальцы скользнули вниз, к моей ладони.

– И кроме того, – добавила она, – любовь бывает разная.

Женщина слева от Эммы была продюсером с телевидения, мужчина справа – гинекологом. Эмма пришла поздно и пропустила церемонию знакомства и мартини. Пропустила потому, что, как ни старалась, все время опаздывала. Мужа это страшно бесило; однажды он с пеной у рта доказывал ей, что опаздывающий человек намеренно не считается с окружающими. Какой ужас; не хотелось даже думать, что ее поведение расценивают именно так. В то же время она никогда не могла торопиться. Много лет назад, в университете, она месяцами медленно и методично работала над курсовой, в то время как другие наскоро сляпывали работы в последний момент. Усилия были вознаграждены желанным дипломом с отличием. Может, у нее просто по-другому идут часы? На все требуется время: решить, что надеть, забронировать путешествие, возбудиться…

Сегодня она просто-напросто забыла. Слишком уж давно организовали этот званый ужин. Хэтти была мастером припереть человека к стенке. Еще в июле, в водовороте новой страсти, она связала Эмму обещанием.

– Что делаешь восемнадцатого октября?

Вопрос строился так, чтобы заарканить собеседника и заставить его пообещать. А Эмма была тугодумкой и не смогла выскользнуть из петли. Этот ужин – последнее, куда хотелось идти, но она человек ответственный, если обещала, непременно делала. Эмма вызвала «Убер», однако из-за пробок в Хайбери пришлось последние десять минут пройти пешком, до нитки промокнув под дождем. Потек макияж, на что Хэтти сочла своим долгом указать прямо в гостиной, полной сухих, прилизанных и подвыпивших незнакомцев. И вот теперь, восемнадцатого октября, Эмма сидела за столом, залив в себя запоздалый мартини, и, как учили в детстве, задавала соседям вежливые вопросы. На данный момент выяснилось, что гинеколог был женоненавистником, а телевизионный продюсер делала реалити-шоу, которое заставляло одну половину британской публики смеяться над другой, – ее собственные слова.

Продюсера звали Альба. Она была вегетарианкой, любила животных и, кажется, не жаловала людей. Эмма с тарелкой морских гребешков и пюре из горошка с мятой оказалась меж двух огней – Альба и мизогин постоянно препирались, и Эмма сделала вывод, что они женаты. Порадовалась, что ни один ничего не спросил о ней самой.