Себастьян Фитцек - Инквизитор

Появление в больнице = случайность? (Какое отношение к этому имеет Том? Какая связь существует с другими жертвами?) – вот что он прочитал. Последнее предложение было однозначно и написано заглавными буквами:

МЕСТЬ ИНКВИЗИТОРА?

Ветер снова ударил в окна, и Патрик впервые поднял глаза, правда ненадолго – лишь для того, чтобы взять бутылку воды. Он не заметил, что руководитель психиатрического эксперимента не сидит на своем месте, а стоит у него за спиной.

«Поразительно, – подумал профессор и отвернулся от записей Лидии. – Поразительно, как, несмотря на ложные выводы, в итоге все равно приходишь к правильному, решающему вопросу».

Его взгляд, словно притягиваемый невидимым магнитом, переместился обратно к камину – отсюда казалось, что его пасть специально засыпали мусором и строительными отходами, чтобы огонь никогда больше не поделился ни одной тайной.

Бумага сухо хрустнула, как сустав пальца, когда Лидия перелистнула медицинскую карту на страницу 161.

Патрик, который читал медленнее, лишь через несколько минут последовал за ней в мир воспоминаний Каспара.

В своем сне Каспар воспринимал печаль как живое существо. Ее тело состояло из множества насекомых, напоминающих клещей, которые впились в его душу и высасывали из него всю радость.

Только он открывал рот, чтобы извиниться перед своей беззащитной, оставленной им одиннадцатилетней дочерью, в глотку ему залезал новый рой клещей, жаждущих и голодных, с острыми хоботками, готовых проникнуть в слизистые его трахеи и пищевода и напиться его жизненных сил. Он знал, что уже никогда не станет счастливым. Не после такой ошибки.

Поэтому он снова схватил бутылку, сделал еще один глоток, хотя почти ничего не видел. При таком дожде. И на такой скорости, на какой он мчался в своей машине по проселочной дороге, убегая от самого себя.

Он думал, что ничего не может случиться. Его метод лечения еще ни разу не давал сбоя. И вот это случилось – как назло, с самой важной пациенткой в его жизни.

Он сунул руку в портфель, вытащил фотографию, поцеловал ее и снова поднял бутылку.

«О боже, что я с тобой сделал?»

Сжав фото, он протянул руку, чтобы переключить дворники на следующую скорость, и попал в пустоту. Неожиданно перед ним возникло дерево. Он затормозил, закрыл лицо руками и закричал: «Что же я наделал?»

Потом стало светло. Конечно же, он еще спал, он слышал свое беспокойное дыхание – так дышат только спящие или больные люди, – но все равно не мог проснуться. Он по-прежнему был пленником кошмара, хотя все вокруг резко изменилось. Он сидел уже не в своей машине, а на краю жесткой кровати. Его голые ноги болтались, не доставая до пола, а на руке был пластмассовый браслет с номером.

– Вы ничего не сделали, – сказал голос, которого он еще никогда не слышал в своих кошмарах, но который показался ему знакомым.

Это был дружелюбный голос, хотя и с жутковатыми нотками.

Он принадлежал мужчине, который или много курил, или перенес операцию на гортани. А может, и то, и другое.

– Сделал, на моей совести дочь.

– Нет, – сказал голос. – Это не так.

Тут Каспар увидел, как открылась дверь, которой только что еще не было в комнате, и вошел мужчина, к чьей высокой полной фигуре подошел бы этот голос. На лице у него лежала темная тень.

– Но тогда кто это был, если не я?

– Это неправильный вопрос, – ответил голос, и тень стала светлее.

– Что произошло в моей врачебной практике?

– Уже лучше. Этот вопрос уже намного лучше. Я ответил вам на него в письме.

Письмо?

– Какое письмо? Я не знаю, о чем вы говорите. Я не знаю ни о каком письме. Я даже не могу вспомнить имя своей дочери.

– Нет, можешь, – сказал голос, который на мгновение материализовался перед глазами Каспара в ужасно знакомое лицо.

Каспар закричал, когда узнал Йонатана Брука. И закричал еще громче, когда Инквизитор перевоплотился снова.

– Кто ты?

По надутым венам на шее Шадека Каспар догадался, что санитар кричал на него. Сам он чувствовал лишь странное давление в ушах и слышал постоянное гудение, с тех пор как пришел в себя. Его знобило, хотя он потел.

– Я не знаю.

Его язык напоминал чернослив, он с трудом им ворочал, но в данный момент это безусловно была наименьшая проблема.