Влада Ольховская - Последний выход Матадора

Человек, работавший на Анну Солари, собрал все. Записи с камер наблюдения по городу и частных видеорегистраторов, доказательство того, что Арсений накануне купил набор быстро застывающего гипса, а главное, фотографии других посетителей клуба, на которых видно, что именно с Гончаровым ушел в ту ночь Алекс Арташов.

Это не доказывало, что Гончаров убил его — но доказывало, что именно Гончаров последним видел его живым. Ну и гипс — это тоже серьезный намек, прокурору будет, с чем работать! Антон не представлял, какую грандиозную работу нужно было проделать, чтобы отыскать все это, да и не хотел представлять. Он собирался держаться за версию об анонимном источнике.

На этот раз Гончаров не спешил огрызаться, он внимательно рассматривал снимки, давая Антону возможность продолжить.

— В две тысячи шестнадцатом из клуба была вынуждена уволиться администратор, потому что ее муж не давал ей жизни. Думаю, вы не просто знали Диану Павлову, а были с ней в приятельских отношениях — другие сотрудники клуба наверняка подтвердят это. Ну а доказательства того, что вы были с Павловым в одной машине в день убийства, у нас есть — фото с придорожной камеры наблюдения. Кроме того, мы проведем опрос соседей Павловых. Возможно, кто-то из них видел вас рядом с домом в тот день. А если прямо в подъезде? Это будет еще лучше, не так ли?

— Даже если так, вам удастся доказать только то, что я был там. Это не значит, что я его убил.

— Но вы были рядом с двумя мужчинами, убитыми похожим способом, в последние часы их жизни. Как думаете, суд сочтет это странным?

— Понятия не имею, что сочтет суд. Я никого не убивал и буду настаивать на этом.

Похоже, Гончаров уже пришел в себя после скандала с Элиной. Он был зол, чертовски зол — но достаточно умен, чтобы сдерживаться. Анна предостерегала, что так будет.

Это ничего не изменит. Антон не очень-то любил косвенные улики, но когда их много, этого тоже достаточно.

— Год спустя вы убили Надежду Серенко, более известную как Ирэн.

— Я ее не убивал.

— Как вам будет угодно. И все же на месте ее смерти нашли следы, которые наверняка совпадут с вашими. Одна из ее камер засняла убийство под углом, которого вы не ожидали. Там можно опознать человека, очень похожего на вас, Арсений. Ну и конечно, ее сестра подтвердит, что вы подробно расспрашивали про деятельность Ирэн накануне ее смерти. Алиби у вас нет ни по одному из случаев. Возможно, Элина предоставила бы его вам, она достаточно вас любила, чтобы пойти на ложь. Но теперь… Теперь это вряд ли возможно.

— Не лезь не в свое дело, — процедил сквозь сжатые зубы Гончаров. Чувствовалось, что он с готовностью бы кинулся на следователя и передавил ему горло, если бы не наручники.

— Но ведь это мое дело — в профессиональном смысле. Следующим вашим деянием стало убийство мужа, избавившегося от своей жены. Тут уж нам доказательств собрать не удалось, увы, вам повезло. Зато кое-что есть по делу маньяка, насиловавшего женщин. Зря вы его избили… Вы поранились о его кость, нанося удар. На трупе остались следы ДНК. Тогда это мало что значило, ведь ваших образцов еще не было в системе… А теперь они есть.

Вот оно. Это была плата за все волнение, которое пережил Антон, за весь страх и чувство беспомощности. Возможно, в суде и не удастся доказать все, что сотворил Гончаров. Но и того, что удастся, будет достаточно.

— И раз уж вы так любите доказательства… С машиной Аграновского вы тоже сработали нечисто, Арсений. Есть свидетель, который своими глазами видел, как вы устанавливали бомбу. Молчите? Правильно молчите! Послушайте… Я не говорю, что все люди, которых вы убили, были безвинны. Но я точно знаю, что не вам их судить. Вы сделали свой выбор — и стали точно таким же преступником, как они. Дальше «вершить правосудие» вы будете в тюрьме — того, что вы натворили, будет достаточно, чтобы провести там много лет… Возможно, всю оставшуюся жизнь.

Никите только и оставалось, что придумывать планы один за другим — и так же быстро от них отказываться. Отсюда просто не было выхода! Теперь уж точно нет: его держали на цепи, как зверя.

Похитители не общались с ним, но и не издевались. Несколько раз в сутки ему оставляли еду, у него была своя небольшая душевая, он мог свободно перемещаться по комнате. Это была бы не самая плохая жизнь, если бы не гнетущее чувство неизвестности.

Он уже сто раз обвинил себя в том, что не убежал сразу. У него был один-единственный шанс, который он так бездарно слил! Героем ему захотелось побыть, хорошим… Но откуда он мог знать?