От крика разрывает тело.
Но я не произвожу ни звука.
Он запечатан внутри.
Как и все.
Слишком сильная боль.
Сознание гаснет.
Пробуждаюсь уже у себя.
Хочу пошевелить пальцами.
Получается. Действие наркотика прошло.
Рука вся серая.
Предплечье тоже.
Я становлюсь, как Кроу.
– Зачем сопротивляешься? – спрашивает она. – Ты должна быть мертвой!
Логично.
Мертвая внутри – значит свободная.
Нет .
Мертвая внутри – значит мертвая внутри .
Повторяю слова:
– Ба… – Труди Кэтчин
– Бабуля… – Сэди Кэтчин
– Бабушка… – Лесли Кэтчин
– Мама… – Ронда Кэтчин
– Я.
Кроу говорит со мной. В этот раз добавляет слова.
– Ба Изобел. Бабушка Кроу.
– Бабуля Изобел. Папа Кроу.
– Бабушка Изобел. Подруга Кроу.
– Мама Изобел. Мама Кроу.
– Я. Ты. Мы .
Ее и мои имена увлекают меня в сон.
Дверь скрипит.
Просыпаюсь.
Хвататели. Хлеб.
Ем.
Руки обмякают.
Ноги подкашиваются.
Нет! Не может быть, чтобы так скоро.
Вдруг понимаю, что изменилось в Едоке.
Его глаза были не зеркалами.
А крошками песчаника.
Едок не один.
Их двое.
Я не могу следить за ходом времени.
Нет солнца.
Нет луны.
Нет тиканья часов.
Только серое, терзающее кожу.
Сколько дней прошло? Недель? Лет?
Я в постели.
Что-то капает на подушку.
Слеза.
Не моя. Кроу. Она возвышается надо мной.
Впервые плачет из-за меня.
– Твои краски почти ушли, – шепчет она. – Когда их не останется – ничего не останется .
Закрываю глаза.
Не хочу смотреть на себя.
– Повтори те слова, Кроу.
– Ба… бабуля… бабушка…
Мы повторяем их вместе, и я засыпаю.
Я поднимаюсь на холм.
Он зеленый.
Небо – синее.
Полевые цветы – красные, желтые, оранжевые, фиолетовые, черные.
Слышу смех.
Иду на звук.
Девочки сидят в кружке.
Одна смотрит на меня. У нее на носу веснушки.
– Ты здесь? Мы думали, ты с Кроу.
– Вы ее знаете?
Они смеются.
– А как же! Она сражается не за то.
– Неправда! – огрызаюсь.
Они отвечают хором:
– Нельзя победить чувства бесчувственностью!
Я знаю, кто они.
Те, что умерли.
– Я мертва?
– Пока нет, – говорит Веснушка. – Но скоро умрешь.
Не хочу умирать.
Хотя…
Они так счастливы. Здесь так красиво.
Не знаю, за что я бьюсь.
Траву на холме колышет ветер.
Его порыв ударяет мне в грудь.
Сбивает с ног.
Спиралью влетаю в небо.
Веснушка смотрит вверх, на меня.
– Если можешь назвать – можешь поймать! – кричит. – Можешь поймать – можешь победить. У всего есть обратное. Помни!
Сон развеивается.
Кроу кричит:
– Изобел-которая-Кэтчин! Изобел-которая-Кэтчин!
Сажусь в постели. Накрываю ладонями уши.
– Хватит кричать!
Она умолкает.
Роняю руки.
Они почти невесомы.
Еще не мертва. Но почти.
Я таю.
Кроу хлопает себя по лбу.
– Вот я глупая! Ты отказываешься умереть внутри. А ведь ты чуть не умерла по-настоящему! Зачем я тебя разбудила?
Она снова хлопает себя по лбу.
– Глупая Кроу!
Она все советовала мне умереть.
А сама спасла мне жизнь.
Тихо смеюсь.
– Не смешно! – огрызается.
А мне смешно.
Я все смеюсь и смеюсь.
Кроу стоит под лампой. Щурится.
Мой смех обрывается.
– Кроу, твои волосы!
– Что? Волосы как волосы.
Показываю на нее дрожащим пальцем.
– Они черные .
Не все. Но среди серых прядей проглядывают черные.
Кроу находит одну и подносит к глазам.
– Мои краски пропали. Их забрали .
У меня кружится голова. Вскакиваю на ноги.
– Их можно вернуть!
Я улыбаюсь. Она – нет. Ей страшно.
– Мне не нужны краски! Я не хочу чувствовать!
Тянет за черный волос. Выдирает.
– Мертвая, серая, мертвая, серая…
– Стой, Кроу!
Бросаюсь к ней.
Она утанцовывает прочь.
– Это все ты наделала, Изобел-которая-Кэтчин! Твои слова . Из-за тебя я больше не серая!
Снова прыгаю на нее. Она отмахивается. Ногти царапают мне кожу.
Вскрикиваю.
Кроу отпускает волосы.
– Тебе больно? – спрашивает виноватым голосом.
Смотрю на царапины. По серой коже течет красная кровь.
– Не так уж сильно.
– Но я не могу тебя поранить! Не могу коснуться. Не могу чувствовать…
– К тебе возвращаются краски! Ты меняешься. Становишься сильнее.
Она поднимает руки.
Смотрит на кисти, словно только поняла, для чего они.
Зачем нужны руки.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу