Эмбелин Кваймуллина - О чем молчат вороны [litres]

Вовсе не значит, что это правда.

Второй глупее Первого.

Может, о чем-то проговорится?

– Что это за место? – спрашиваю.

– Сюда мы приносим краски.

– Я отдам вам часть своих красок, если поможете мне выбраться.

Второй смеется. Звук высокий. Резкий.

– Краски не для нас! Мы находим. Даем. Себе не оставляем. Они для него.

– Кого «него»?

– Того, кто забирает цвета.

Бессмысленно.

Сверху кто-то шипит.

Руки растворяются в облаке пара.

Что-то падает.

Желе. Другой формы. Не кубик, а сфера.

Второй выцепляет его из воздуха.

– Лекарство!

Подлетает ко мне.

Я отхожу.

Нетерпеливо фыркает, шлепает сферу о мою сломанную руку.

Пытаюсь ее счистить.

Счищать нечего.

Она впиталась в кожу.

Жжет.

Снаружи. Потом внутри.

Падаю.

Корчусь.

Кричу.

Жжение слабеет.

Чувствую его все меньше, меньше, потом – ничего.

Приподнимаюсь.

Нет боли. Нигде.

Трогаю руку. Целая.

Лекарство .

Второй возвышается надо мной. На руку падает вторая сфера.

Пытаюсь смахнуть. Слишком поздно. Она – часть меня.

В этот раз нет жжения.

Только туман в голове.

Второй выволакивает меня из комнаты.

Пытаюсь запомнить дорогу.

Не могу.

Все сливается в серость. Один тоннель. Потом – другой.

Я в комнате . Большой? Маленькой?

Не знаю. Меня клонит в сон.

Мир постепенно меркнет.

Хвататель бросает меня на пол.

Не на пол. На кровать.

Голова ударяется о подушку.

Он уходит.

Я борюсь со сном.

Проигрываю.

Кэтчин резко оборвала свой рассказ и повернулась к окну. Она сидела, всматриваясь в длинные вечерние тени, а я обдумывала услышанное.

Чудовища, иные места. Измерения. Все это казалось невероятным, но я чувствовала, что Кэтчин не лгала. В конце концов, я – живое доказательство тому, что в мире больше граней, чем нам кажется. Ладно, не живое … но все же доказательство.

Только мы пока не узнали, как Кэтчин вернулась в наше измерение в ночь пожара.

– Не можешь же ты остановиться на этом моменте?! – выпалила я. – Как ты спаслась?

Само собой, она не обратила внимания на мои слова. Я посмотрела на папу.

– Спроси ее, что было дальше!

Он проигнорировал меня и сказал, обращаясь к Кэтчин:

– На сегодня все, да? Ничего страшного. Я еще зайду.

Что на него нашло? Мы даже не добрались до пожара, а его-то нам и надо расследовать! Вдруг Кэтчин к нам повернулась, и я со стыдом обнаружила, что глаза и щеки у нее впали – ей было тяжело рассказывать эту историю. Папа это заметил. В отличие от меня.

Он встал и улыбнулся.

– Может, мне с кем-нибудь связаться? С вашим родственником, например?

– Переживаете, что я совсем одна? – Ее губы сложились в злую ухмылку, четко говорящую: «Оставьте меня в покое!» – Не стоит. У меня есть кое-кто.

Папе явно хотелось уточнить, кто именно, но он сдержался. Я пошла за ним к двери, но обернулась на Кэтчин, прежде чем выйти. Просто чтобы убедиться, что она в порядке.

Она смотрела прямо на меня.

Нет, конечно нет. Она смотрела сквозь меня, на папу. Я подавила желание помахать ей и выскочила в коридор до того, как дверь захлопнулась.

Я не проходила сквозь стены при папе. Зачем лишний раз напоминать ему о том, что я мертва? К тому же мне и самой приятно было вести себя, как живой человек. Если бы я потеряла осознание вещественности мира, я бы начала пролетать через все, словно… ну, призрак.

В приемной чуть убавилось пациентов, и у стойки дежурила только та светловолосая медсестра, которая нас встретила. Она выпрямилась, увидев папу, и с заметным любопытством спросила:

– Долго вы там сидели! Ну как, она вам помогла? Она не очень хорошо помнит события той ночи.

Все пациенты тут же повернулись к нам и прислушались.

Папа едва заметно улыбнулся. Он понимал, что им хочется свежей информации, чтобы обсудить с родными. Разумеется, он не собирался их подкармливать. Хорошие полицейские не сеяли слухи. Вместо этого папа сказал:

– Ей бы не помешала поддержка семьи. К ней кто-нибудь приходил?

Медсестра покачала головой.

– Соцслужбам удалось найти только ее мать. Девочка сбежала из реабилитационного центра в городе. Мама приедет ее забрать где-то через неделю.

Не приедет. Я думала, что папа им скажет. Как ни странно, он всего лишь поблагодарил сестру и отправился к выходу, а пациенты и сама медсестра разочарованно посмотрели ему вслед.

– Почему ты уходишь?! – возмутилась я. – Как они смогут позаботиться о Кэтчин, если не знают, что ее мама умерла?!