К Тюдор - Похищение Энни Торн

Именно так и нужно было тогда поступить. Нужно было.

Но я этого не сделал.

Закрыв дверь, я нетвердой походкой направился в свою комнату. Стянув с себя грязную одежду, я швырнул ее в корзину для белья. Все будет в порядке, сказал я себе. Мы со всем разберемся утром. Придумаем историю о произошедшем этой ночью. Я скажу Хёрсту, что больше не хочу быть членом его банды, и буду больше времени проводить с Энни. Я искуплю свою вину перед ней. Честно-честно.

Я рухнул на кровать. Что-то, подобное серому мотыльку, промчалось в моем сознании. Что-то, касавшееся Энни, лежавшей в своей постельке. Чего-то не хватало. Чего-то важного. Но мысль об этом исчезла до того, как я успел за нее ухватиться. Рассыпалась прахом. Натянув пуховое одеяло до подбородка, я закрыл глаза…

– А утром она исчезла?

– Она и не возвращалась. На кровати под одеялом лежала лишь куча игрушек. Волосы принадлежали кукле. – Я покачал головой. – Куча гребаных игрушек. Я должен был это увидеть. Должен был проверить.

– Судя по вашему рассказу, у вас у самого было сотрясение мозга. Вы не могли мыслить ясно.

Но я должен был заметить, чего не хватало. Эбби-Глазки. На кровати не было Эбби-Глазки. Энни никогда бы не оставила ее там, внизу. Она принесла бы ее обратно.

– Что случилось потом? – спросила мисс Грейсон.

– Вызвали полицию. Отправили поисковые группы. Я пытался сказать им. Пытался объяснить, что Энни иногда увязывалась за мной, когда я ходил к шахте. Что они должны искать там.

– Но вы не рассказали им о произошедшем?

– Я хотел. Но к тому моменту Хёрст уже сказал полиции, что тем вечером мы все торчали у него дома. И его отец подтвердил его слова. Мне бы никто не поверил, ведь это было бы мое слово против его.

Мисс Грейсон кивнула, и я подумал: она знает. Знает, что я лжец и трус.

– Вы не возвращались, чтобы найти ее?

– Я и близко бы туда не подобрался, ведь полиция не разрешила мне присоединиться к поисковым группам. Так что я лишь продолжал думать, что они найдут люк. Что найдут ее. Они должны были найти.

– Иногда некоторые места, как и некоторые люди, должны хотеть, чтобы их нашли.

Мне бы очень хотелось отмахнуться от этой ее мысли как от безумной. Но я знал, что она права. Крис не находил люк. Это люк нашел его. И если бы он не хотел нас впускать внутрь, мы бы никогда не нашли его вновь.

– Я собирался признаться, – сказал я. – Собирался пойти в полицейский участок и рассказать им обо всем.

– И что же вас остановило?

– Она вернулась.

И с тех пор все они жили долго и счастливо.

Вот только этого не было. Моя младшая сестра вернулась. Она сидела в полицейском участке, раскачивая ножками. Укутанная в огромное одеяло, она крепко сжимала Эбби-Глазки и улыбалась мне.

И именно тогда я понял. Понял, что именно было не так. Не так в самом худшем, самом ужасном смысле.

Голова Энни. Куда исчезла рана? А кровь? Я видел лишь маленький красный шрамик у нее на лбу и не мог оторвать от него взгляда. Мог ли он зажить так быстро? Мог ли я ошибиться? Посчитать, что удар был намного сильнее, чем на самом деле? Я не знал. Не знал больше ровным счетом ничего.

– Джо?

– Что-то случилось с моей сестрой, – произнес я медленно. – Я не могу этого объяснить. Знаю лишь, что, вернувшись, она уже была не такой, как раньше. Не была моей Энни.

– Понимаю.

– Нет, не понимаете. Никто не понимает. И я потратил двадцать пять лет, стараясь забыть об этом. – Я сердито на нее взглянул. – Вы сказали, что знаете, что произошло с моей сестрой. Ничего вы не знаете.

Она встретила мой взгляд. Выражение ее глаз было холодным и оценивающим. Затем мисс Грейсон встала и подошла к бюро. Выдвинув один из ящиков, она извлекла оттуда бутылку хереса и два бокала.

Наполнив бокалы до краев, она вручила один из них мне, а затем вновь села в свое кресло, сжав в руках другой. Я не большой любитель хереса, однако я сделал глоток. Большой.

– У меня тоже была сестра, – сказала мисс Грейсон.

– Я не знал…

– Она родилась мертвой. Мне довелось ее увидеть. Она выглядела так, словно спала. Вот только она, разумеется, не дышала и не издавала никаких звуков. Я помню, как деревенская повитуха – пожилая женщина – завернула ее в пеленки и дала в руки моей матери. А затем сказала нечто, что было мне тогда непонятно: «Так быть не должно. Я знаю место, куда ты можешь ее отнести. Ты сможешь вернуть свою малышку».

Мне хотелось сделать едкое замечание. Сказать что-нибудь, что было бы лаконичным и детским одновременно. Сказать, что она была ребенком и неправильно поняла сказанное. Что воспоминания со временем искажаются, становясь подобными воску, из которого наш разум способен вылепить что угодно.