Глория улыбнулась мне с водительского сиденья.
– Джо, милый, ты выглядишь просто ужасно. Садись. Я отвезу тебя домой.
В жизни любого порочного человека рано или поздно настает момент, когда он понимает, что его слабина – будь то алкоголь, наркотики или же, как в моем случае, азартные игры – превратилась в настоящую серьезную проблему.
Мой момент озарения случился, когда я встретил Глорию. Можно даже сказать, что Глория спасла меня от себя самого.
Полагаю, что до встречи с ней мне удавалось притворяться, что азартные игры были для меня просто хобби. Всего лишь игрой. Развлечением. Зеленое сукно игрового стола и шелест карт отняли у меня работу, друзей, сбережения, машину; я играл практически каждую ночь, однако все равно продолжал считать, что у меня все под контролем.
Забавно, но наиболее искусно человек блефует в отношении самого себя.
В карты меня научили играть дедушка с бабушкой. Кункен, двадцать одно, ньюмаркет, семерки и наконец покер. Мы играли на монетки, которые дедушка с бабушкой держали в большой стеклянной банке. Даже в восьмилетнем возрасте игра меня завораживала. Мне нравился замысловатый бледно-красный орнамент рубашек карт, нравилось разнообразие мастей, нравились напоминавшие перевертышей двуликие тузы, величественные короли и дамы, вульгарные и слегка зловещие валеты.
Я обожал смотреть, как дедушка молниеносно сдает карты своими желтыми мозолистыми пальцами; эти пальцы выглядели грубыми и неуклюжими, однако карты метали с практически нечеловеческим проворством.
Я пытался копировать то, как он тасует колоду, как снимает ее, старался научиться его ловкости рук. Одни из самых счастливых моих детских воспоминаний – это воспоминания о том, как я сидел на покрытой пятнами жира их маленькой кухоньке за видавшим виды пластиковым столом, на котором стояли три бокала (кола – для меня, стаут – для дедушки и лагер с лаймом – для бабули), и глядел на карты, пока в пепельнице догорали окурки их сигарет.
Некоторым из этих игр я научил и Энни. Это, конечно, было не совсем то, потому что для игры обычно нужно минимум три человека, а у моих родителей никогда не было времени на карты, однако мы скоротали немало дождливых дней, играя в снап и раскладывая пасьянсы.
После аварии я перестал играть и сконцентрировался на учебе. Решил поступить в педагогический колледж. Я любил английский язык, да и работа казалась достойной – такой, которая могла бы заставить маму гордиться мной. Или, быть может, какая-то часть меня считала, что это способ сделать мир лучше. Помогая детям, я мог бы искупить все то плохое, что совершил, когда сам был ребенком.
К своему собственному удивлению, я оказался хорошим учителем. В одной из школ меня выбрали классным руководителем года; ходили даже слухи, что меня планируют сделать завучем. Я должен был чувствовать себя счастливым или по крайней мере быть довольным. Должен был быть, но не был. Чего-то не хватало. Во мне поселилась пустота, которую не могли заполнить ни работа, ни друзья, ни девушки. Порой я чувствовал, что вся моя жизнь нереальна. Так, словно реальность закончилась со смертью Энни и с тех пор жизнь была лишь пародией на нее.
Примерно в тот период я вновь взял в руки карты. Найти знакомых, которые были тоже не прочь сыграть партию-другую после работы в пабе, труда не составляло. Как и пьяницы, азартные игроки всегда находят друг друга. Но уже очень скоро дружеских игр на несколько фунтов стало недостаточно.
И именно тогда, как это обычно и бывает, мне встретился один человек. Человек, который все изменил. Черт, садящийся тебе на плечо. Я был слегка навеселе и уже собирался уходить, когда один из завсегдатаев – тощий, болезненного вида тип, чьим именем я никогда даже не интересовался, – подошел ко мне и прошептал: «Интересует настоящая игра?»
Надо было сразу ответить ему «нет». Улыбнуться, сказать, что уже поздно, что через несколько часов мне нужно идти на работу, не говоря уже о необходимости проверить целую стопку домашних заданий. Напомнить самому себе, что я учитель, а не карточная акула. Я ездил на тойоте, пил кофе в сетевых кофейнях и ел обычные сэндвичи. Это был мой мир. Я должен был просто уйти, поймать такси, приехать домой и продолжать жить дальше.
Только так мне и следовало поступить. Однако я этого не сделал.
«Куда идти?» – спросил я.
Глорию я встретил гораздо позже, когда понял, что оказался на дне, когда долги стали сыпаться мне под ноги, как неразорвавшиеся гранаты, когда я бросил работу и продал свою тойоту, когда мне стал отказывать каждый уважающий себя ростовщик. Однажды вечером меня затащили в фургон, в котором сидела она, улыбаясь своей улыбкой американской чирлидерши и американской же психопатки…
Читать дальше