К Тюдор - Похищение Энни Торн

Я пытался осмыслить сказанное. Пропал, но вернулся.

– Никогда не читал о таком.

Она пожала плечами.

– Да все об этом просто позабыли, в свете произошедшего-то. Как бы там ни было, после своего исчезновения… – Бет сделала паузу, – он стал другим.

– Каким именно?

– Замкнутым, рассеянным. Он перестал проводить время с друзьями. Ну или они перестали проводить время с ним. Это прозвучит омерзительно, но от него пахло так, словно он никогда не мылся. А затем он ввязался в драку. Сильно избил другого ребенка. Именно тогда Джулия и забрала его из школы. Сказала, что у него «эмоциональные проблемы» из-за ее развода.

– Почему никто больше об этом не упоминал?

– Серьезно? Кто захочет плохо говорить о погибшем ребенке? Кроме того, все винили в его поведении Джулию. Его мать слетела с катушек. Наверняка всему виной она, не правда ли?

Я задумался об источнике в школе, который предпочел остаться анонимным. Мне хотелось продолжить свои расспросы, однако в тот самый момент, как нарочно, у стола вновь возникла очаровательная официантка с нашим заказом:

– Булочки с сыром и жареный картофель.

– Спасибо.

Она с грохотом поставила поднос на стол и вновь вперила в меня взгляд.

– Прошу прощения, – произнес я. – Что-то не так?

– Вы снимаете коттедж Мортонов?

– Да.

– Вам известно, что там произошло?

Похоже, это самый популярный вопрос на этой неделе.

– Да.

– Так кто вы такой?

– Прошу прощения?

– Кто-то вроде упыря?

– М-м-м, нет. На самом деле я учитель.

– Ясно.

Обдумав мои слова, она сунула руку к себе в карман, вытащила оттуда карточку и протянула мне.

Не желая навлечь на себя еще больше гнева с ее стороны, я взял карточку. «Охотники за пылью Доусон», – гласила надпись на ней.

– Что это?

– Моя мама. Она домработница. Прибирала в коттедже миссис Мортон. Вы могли бы ей позвонить.

Возможно, это была самая странная реклама в моей жизни.

– Что ж, не уверен, что у меня сейчас хватит денег на домработницу, но спасибо.

– Не за что.

Она вновь отошла. Я взглянул на Бет и произнес:

– Ух ты!

– Да уж. Она немного…

– Грубоватая? Странноватая? Жутковатая?

– На самом деле у Лорен расстройство аутистического спектра. Общепринятые социальные условности даются ей нелегко.

– Ясно. И кто-то нанял ее работать барменшей.

– Тебе не кажется, что всем детям нужно предоставлять равные шансы?

– Я всего лишь говорю, что она, скорее всего, не лучший выбор для работы в сфере культурно-бытового обслуживания.

– Ты категоричен.

– Нет, практичен.

– Что в лоб, что по лбу.

– Нет, именно практичен. В вопросе определений я очень категоричен.

Бет ухмыльнулась. Она вообще часто ухмыляется, подумал я. Глядя на нее, мне тоже захотелось это сделать, пустив в ход мышцы, которыми я давно не пользовался.

– Ладно, – сказал я, засовывая карточку в карман. – Так о чем ты говорила?

– Ни о чем. – Она указала на меня вилкой. – Твоя очередь. Так почему ты арендовал именно коттедж Мортонов?

– И ты туда же?

– Ну, это действительно странновато.

– Он удобный и дешевый. И много лет назад он не был «коттеджем Мортонов». Он принадлежал маленькой старушке, которая кормила птиц хлебом и бранила проносившихся мимо на велосипедах школьников. Это всего лишь здание. Хотя у него, как и у большинства строений, есть своя история.

Хотя, конечно, в большинстве домов в канализационных трубах не живут жуки. Я едва сдержал дрожь.

Бет с любопытством на меня взглянула:

– Кстати, говоря об истории, каково тебе вернуться сюда? Странное ощущение, правда?

Я пожал плечами:

– Возвращаться в то место, в котором ты вырос, всегда странно.

– Не могу представить, что я хотела бы вернуться в Арнхилл. Серьезно. Сбегу отсюда, как только появится возможность.

– Как долго ты здесь?

– Один год, один день, – она взглянула на часы, – и около двадцати часов тридцати двух минут.

– А правда, что женщины не ведут счет времени?

– О нет, счет я как раз веду.

– Да, я все понимаю. Деревушка маленькая, унылая и захолустная.

– Дело не в этом…

– Тогда в чем?

– Ты когда-нибудь был в Германии?

– Нет.

– А я один раз была, сразу после колледжа. Моя подруга работала в Берлине. Она свозила меня в один из концлагерей.

– Веселая у тебя подруга.

– Это был чудесный солнечный день. Синее небо, поющие птицы. Здания – это ведь просто здания, правда? Однако подобные места несут на себе отпечаток произошедшего. Так, словно события из прошлого пропитали сам воздух, каждый его атом. Ты знаешь, что в таком месте происходили ужасные вещи, даже если тебе об этом никто не говорил. Ты идешь за экскурсоводом, кивая с торжественно-печальным выражением, а часть тебя хочет удрать, вопя от ужаса.