К Тюдор - Похищение Энни Торн

– Да уж, подумай.

Он положил трубку. Я подумал. Секунд десять, из уважения к Брендану. Мы знакомы уже около трех лет. Полтора года вместе снимали квартиру. Он находился со мной тогда, когда рядом больше никого не было. Но Брендан – алкоголик в завязке. Это означает, что у него пунктик на исповедях, на прощении и искуплении. В то время как мне больше по душе держать все в секрете, таить злобу и вынашивать планы мести.

Порой я удивляюсь, как мы вообще смогли стать друзьями. Полагаю, как и во многих других случаях, виной всему смесь обстоятельств с алкоголем. По крайней мере с моей стороны.

Мы часто встречались в пабе неподалеку от того места, где я жил. И в один прекрасный вечер дежурное приветствие переросло в разговор. Мы начали садиться за один столик и болтать за стаканчиком – апельсинового сока для Брендана и пива «Гиннесс» или виски для меня.

Брендан оказался душевным и ненавязчивым собеседником. Общение с ним было едва ли не единственной приятной вещью в моей жизни в тот период. Мое комфортное существование представителя среднего класса должно было вот-вот закончиться. Карьера висела на ниточке, и мне не хватало денег даже на то, чтобы оплатить квартиру. Когда я задолжал за полгода, хозяин прислал двух своих братцев-громил, которые вышвырнули меня на улицу и сменили замки.

Выбирать в плане жилья мне было особо не из чего. Либо гостинка с подозрительными пятнами на стенах, либо цокольная квартира, где над головой топали так, словно там жил чечеточный ансамбль. Не говоря уже о том, что все они располагались в районах, сунуться в которые темной ночью вряд ли рискнул бы даже Бэтмен.

Именно тогда Брендан предложил мне пожить у него.

– Етить его в пень, у меня же есть свободная комната, на которую я просто зря трачу газ и электричество.

– Это очень щедрое предложение, но я мало что могу предложить в плане арендной платы.

– Забудь об арендной плате.

Я вопросительно уставился на него:

– Нет. Я так не могу.

Он мягко взглянул на меня:

– Как сказала бы моя дорогая старая матушка, нельзя отогнать волков от двери, одновременно сражаясь со львом в гостиной.

Я задумался. Оценил другие варианты. К черту волков! С такой щепетильностью я мог бы однажды проснуться и обнаружить, что крысы меня заживо жрут.

– Ладно. И спасибо!

– Лучшей благодарностью для меня будет, если ты сумеешь уладить свои дела.

– Моя полоса неудач не может быть бесконечной.

На мгновение его лицо помрачнело.

– Очень на это надеюсь. Из того, что я слышал, люди, которым ты задолжал, не принимают платежи в рассрочку. Они просто ломают ноги.

– Я стараюсь изо всех сил. И тебе я все верну. Обещаю.

– Не сомневаюсь, етить его в пень, – он ухмыльнулся. – Я люблю, когда мне перед сном натирают спину. Так что не забудь массажное масло.

Я потянулся за пивом, понял, что банка пуста, и смял ее в руке. Встал и уже собирался взять еще одну, когда почувствовал, что мне не мешало бы зайти в туалет. Я пересек гостиную, вышел в коридор и щелкнул выключателем. Мигнув несколько раз, лампа неохотно загорелась. Я начал подниматься по лестнице. Ступени, как и следовало ожидать, заскрипели. Идя наверх, я старался не думать о том, как Джулия Мортон с трудом тащила бездыханное тело своего сына по этой же лестнице. Одиннадцатилетний мальчик весит немало. А мертвецы, как я помнил, всегда намного тяжелее.

На лестничной площадке было холодно. Планировка не предусматривала там радиатора отопления. Однако это не был обычный холод. Не тот, который я ощутил, впервые войдя в коттедж. Этот холод был другим. Ползучим. Определение, которое не приходило мне на ум с детства. Такой холод пробирает тебя до костей и леденит твои внутренности.

И я что-то слышал. Звук был слабым, но непрерывным. То ли шуршание, то ли щелчки непонятного происхождения, напоминавшие звук движения воздуха в трубах. Остановившись, я прислушался. Звук доносился из ванной. Я толкнул дверь и потянул за растрепанный шнурок выключателя. С раздражающим тихим гулом, подобным жужжанию умирающего комара, свет загорелся.

В ванной было еще холоднее. А звук был громче. Нет, это точно не ветер в трубах. Определенно не ветер. Этот щелкающий, царапающий звук издавало что-то еще. Что-то более знакомое. Что-то более… живое. И звук доносился из унитаза.

Стульчак и крышка унитаза были опущены. И дело не в скрытой женской стороне моей личности. Просто меня немного страшат открытые отверстия. Сливы, отверстия переливных труб. Дыры в земле. Прошлым вечером, прежде чем лечь спать, я заткнул их все пробками. Протянув руку, я осторожно приподнял крышку унитаза.