Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

Я-то, конечно, далек от тонкостей разведки, но мой внутренний ученый говорит, что к изучаемому предмету нужно подобраться как можно ближе. Потому что ты никогда не знаешь, какой вопрос задать, чтобы разгадать загадку, пока не столкнешься с ней лицом к лицу. Возможность перевернуть фотографию в квартире Йосефа в буквальном смысле изменила мир к лучшему или худшему. Впрочем, еще недавно никто в Разведуправлении не подпустил бы младшего аналитика, типа меня, к ВТО, только спецов с высоким допуском.

Все поменялось после того, как я принял участие в первых тестовых прогонах системы и указал буквально сорок мест, где оперативник не взял образцы, а фотограф проигнорировал кучу важных деталей, например, даже не проверил, что книги на полке в действительности те, что указаны на корешках. Встроенные алгоритмы ВТО проверяют заголовки книг на полках потенциального террориста и информируют о наличии радикализирующего содержания, а также о совпадении с книгами, имеющимися у других подозреваемых. Но они не могут предупредить, что в одной из книг вместо страниц тайник с телефоном.

Все присутствующие в переговорной выглядят весьма довольными. Я сажусь. Биркетт выжидательно смотрит на Кавено. Перед ним на столе – конверт с надписью «Секретно», который он толкает в мою сторону.

– Это от французской контрразведки. Думаю, вы имеете право знать, что сделали.

Я с опаской вытряхиваю из конверта несколько фотографий, боясь, что на них будут последствия удара. Но на фото оказывается стадион, трибуны которого заполнены людьми. Поверх одной из трибун нарисован круг, в который попадает с сотню человек.

– Примерный радиус поражения бомбы, которую мы нашли в Ницце. Была зашита в подкладку куртки, принадлежавшей товарищу Йосефа Амира. У него имелись билеты на эту игру и эту трибуну. Фотография сделана вчера непосредственно после того, как бомбу нашли у него в квартире.

Я смотрю на лица коллег и внезапно представляю, как в другой жизни читаю новость о трагедии на стадионе, трачу примерно 8 секунд на печальные размышления о ней, а потом переключаюсь на что-нибудь более позитивное… Привычка, которую я осознал, только когда Керри Сандерс указала мне на нее.

Я возвращаю фото.

– А Йемен?

– Не понял? – переспрашивает Кавено.

Парк, видимо, напрягается. Он не любит, когда я лезу в бутылку, но еще он знает, что лишь слово – и мне выделят собственную лабораторию и бюджет.

– В новостях говорили о бомбовом ударе в Йемене. Уничтожено несколько полевых командиров ИГИЛ. С семьями.

– Там уже год гражданская война. И такое случается регулярно. Не пойму, при чем здесь этот удар?

– Это сделали не правительственные войска и не повстанцы, а французские или американские военные.

Кавено поворачивается к Парку.

– Не могли бы вы с Сандерс на пару минут оставить нас с доктором Креем?

Они неуклюже выбираются из-за стола и выходят. Парк злобно оглядывается через плечо, недовольный, что из-за меня его выставляют из собственной переговорки. Кавено ждет, пока за ними закроется дверь.

– Доктор Крей, я даже вообразить себе не могу, как работают ваши мозги. Но проблема с башней из слоновой кости в том, что, сидя в ней, вы не в курсе, как делаются дела на земле.

Я в целом согласен и не хочу его прерывать.

– Был ли этот удар связан с тем, что мы выяснили в ходе вчерашней операции? Я не знаю, честно. Но знаю, что правила нашей игры несколько отличаются от того, к чему привыкли вы. Если они переносят свою войну на нашу землю, мы не можем просто отлавливать несчастных ублюдков, которых отправляют непосредственно на задание, – мы должны достать руководителей и вдохновителей. И не через недели и месяцы после того, как они сделали здесь свое грязное дело. Надо отвечать быстро и жестоко!

– Вы уверены, что мы взорвали тех, кого нужно? Как насчет девушки!

– Какой девушки?

– Про которую трубят все арабские телеканалы. Девушка с фотографии на холодильнике Йосефа.

Кавено кивает.

– Та гражданская? Помолимся за нее. И за всех детей, погибших от наших бомб. Хотел бы я, чтобы этих смертей не было. – Он яростно тыкает пальцем в фотографию людей на стадионе.

– Сотню жизней спасли! Десяток убили. Считай сам.

Господи, да я пытался. И как сравнить известное с неизвестным? Никак! Все равно, в конце концов, все сводится к выбору того варианта статистики, в который тебе больше нравится верить.

– Доктор Крей, я был бы безмерно рад иметь возможность обойтись без смертей. Сделать все иначе. Я предлагал вам бюджет. Я рассказал начальству о вашей идее гена террориста. Лаборатория в Мэриленде уже изучает его.