Шалини Боланд - Соседский ребенок

Кран скрипит, когда я поворачиваю его, выключая воду. Открываю дверцу и выхожу на коврик. На тыльной стороне двери висит влажное полотенце. Я вытираюсь им, осторожно промокая синевато-багровые синяки, потом иду в спальню и надеваю хлопчатобумажный сарафан, достаточно свободный, чтобы не раздражать поврежденную кожу.

Внизу снова пью воду, чтобы вывести всю отраву из своего организма. Я уже вылила в раковину сцеженное молоко, но не знаю, сколько еще понадобится сцеживаться, чтобы не подвергать риску Дейзи. Мысль о дочери причиняет мне физическую боль. Плачет ли она без меня? Скучает ли по своей маме? Мне страшно представить, что Доминик рассказал Джеффу и Одри. Они всегда баловали сына и сейчас наверняка примут его сторону, не задавая никаких вопросов. Я хорошо лажу с ними, я люблю их, конечно люблю. Только Доминик все равно остается их сыном, и в таких ситуациях, как сейчас, они с готовностью поверят ему, а не мне. В этом я абсолютно уверена.

Наливаю еще один стакан воды и иду в гостиную. На диване мне не сидится – уж больно неспокойно на душе, – поэтому я подхожу к окну и смотрю на наш тихий «анклав». Сегодня воскресенье, так что рабочих на стройке нет. Я перевожу взгляд на дом Мел, гадая, оправится ли наша дружба после всего случившегося. Почему она послала сообщение Доминику, а не мне? Наверное, она все еще обижена из-за денег. Я вздыхаю. Вероятно, я была слишком категоричной, слишком резкой. Вероятно, мне следовало бы давать ей взаймы с большим великодушием и не предъявлять никаких требований. Ведь, по сути, она почти член семьи. Однако сейчас я не могу размышлять об этом. Меня беспокоят другие, более важные проблемы, например что будет с моим браком, когда Доминик привезет Дейзи.

Забавно, но без Дейзи я не ощущаю настоятельной потребности проверять замки. Зачем? Может, это и хорошо, что она у родителей Доминика. Там ей безопаснее. Хотя дом Джеффа и Одри всего в пяти минутах езды, Мартин не знает, где они живут.

Замечаю, что машины соседа нет на площадке. Мое сердце сжимается от страха, когда я понимаю, что это значит… Мартин уехал. Но когда он уехал и когда вернется? Я не знаю ответов на эти вопросы, а это означает, что он может вернуться в любой момент. Решусь ли я на то, что нужно обязательно сделать? Разве сейчас, когда Дейзи нет в доме, не идеальный ли шанс? Только я еще не чувствую себя полностью нормальной. Мои мысли разбегаются во все стороны. Но одно я знаю наверняка: не успокоюсь, пока не выясню, кто или что находится в подвале у Мартина. Мне надо доказать самой себе, что я не повредилась в рассудке, что у соседа действительно что-то происходит. А еще, если уж совсем начистоту, у меня есть настоятельная потребность доказать Доминику, что он ошибался. И сказать: «Я же тебе говорила».

Беру с дивана свою сумочку с длинным наплечным ремешком и кладу в нее мобильный. Решаю выйти из дома через задний ход – на тот случай, если кто-то из соседей выглянет в окно. Открываю дверь, выхожу наружу и оглядываю сад и поля за забором. Вокруг полное спокойствие. Никого и ничего, кроме пожухлой травы, деревьев и неба. Я передвигаю тяжелый деревянный стол с плиток патио на траву, а потом тащу его к забору, разделяющему наши с Мартином участки. От ножек на лужайке остаются две полоски голой земли.

Я снова нервно оглядываюсь по сторонам, но пока меня скрывает мой дом. Паркфилды могут заметить меня, только если по пояс высунутся в окно. Бок болит, но я не обращаю на это внимания. То, что я делаю, гораздо важнее любого физического дискомфорта. Забираюсь на стол и, стоя на четвереньках, заглядываю через забор. Сад Мартина кажется пустым. Прислушиваюсь, не раздастся ли звук мотора и не хлопнет ли дверь. Пока все тихо.

Итак, я у точки невозврата. Готова преступить закон.

Осторожно хватаюсь за забор и покачиваю его туда-сюда, проверяя, насколько он надежен. С нашей стороны он серый и выцветший, а со стороны Мартина покрыт защитным составом. Дрожа всем телом, перекидываю через верх сначала одну ногу, потому другую и спрыгиваю в сад. Мне требуются огромные усилия, чтобы не заплакать и не вскрикнуть от боли в правом бедре. На глаза наворачиваются слезы, и я несколько секунд стою в ожидании, когда боль утихнет. Однако время не на моей стороне – Мартин может вернуться в любой момент.

Оглядываю задний фасад его дома, но открытых окон не вижу, поэтому прохожу к той стороне, где есть два окна с матовым стеклом. Оба закрыты. Передо мной выбор: либо вернуться домой и забыть обо всем, либо вломиться в дом Мартина.