Шалини Боланд - Соседский ребенок

Мой муж хороший человек. Он любит меня, я знаю, что любит. И именно поэтому меня и бесит, что он не верит мне. Он явно расстроен, только я не знаю, как убедить его, что все не просто так. Что кто-то подставляет меня. И мне нужно понять кто.

– Зачем ты пригласил на барбекю Тамсин Прайс? – спрашиваю я.

– Что? – Он хмурится. – Я бы никогда никуда ее не пригласил. Я видел ее там, но ее появление не имеет ко мне никакого отношения. Я даже с ней не разговаривал. С какой стати?

– Она сказала мне, что ее пригласил ты.

– Так все из-за этого? Из-за этого ты напилась?

– Сколько раз тебе повторять, Доминик, я не прикасалась к алкоголю.

– Послушай, Кирст, – ласково говорит Доминик, – я много лет не общался с Тамсин и удивился, когда увидел ее там, не меньше, чем ты. Думаю, тебе пойдет на пользу, если ты займешься собой. Завтра же иди к доктору. Отдохни, выспись. А я пока поживу у мамы с папой. – Он замолкает. – И Дейзи я заберу с собой.

– Нет. – Я резко вскидываю голову. – Никуда ты нашу дочь не заберешь.

– Это не обсуждается.

– Я нужна ей. Ей нужно мое молоко. – Кстати, я собираюсь сцедить все свое молоко и вылить – кто знает, что за дрянь мне подмешали вчера.

– В морозилке достаточно молока, хватит как минимум на неделю, – говорит Доминик, – к тому же она уже перешла на смеси, так что с ней все будет в порядке. Если понадобится, просто буду докармливать ее молоком.

– Никуда ты ее не увезешь, – говорю я. – Я не разрешу тебе.

– Прости, Кирсти. – Он выпрямляется и идет в дом.

Я вскакиваю на ноги и спешу за ним.

– Что ты делаешь?

– Собираю вещи Дейзи, – спокойно отвечает он. – Я уеду ненадолго. Не волнуйся. Я делаю это и ради твоего блага, и ради блага Дейзи. Тебе нужен перерыв.

Он носится по дому, собирая вещи, а я, как тень, следую за ним, умоляя, упрашивая, угрожая. Пытаясь помешать ему, выхватываю детские вещи из его рук. Но он с каменным лицом игнорирует меня. Я знаю, что выгляжу безумной, однако от отчаяния ничего не могу с собой поделать. И знаю, что чем больше я кричу, тем в худшем виде себя выставляю, а он тем сильнее убеждается в том, во что верит.

Рывком поднимаю сумку, которую он только что собрал, – ту, что с вещами Дейзи.

– Что ты собираешься с ней делать? – спрашивает Доминик.

Я не отвечаю. Не говорю ему, что решила пойти к Мел и забрать у нее дочь. Он хочет отвезти Дейзи к своим родителям, ну а я могу отвезти ее к своим.

– Кирсти. – Доминик вслед за мной выходит из комнаты Дейзи и спускается по лестнице. – Что ты делаешь? Куда ты идешь?

– Ты никуда ее не заберешь, – говорю я, хватая ключи от машины со столика в коридоре.

– Тебе нельзя за руль, – говорит он. – Ты вчера перебрала лишнего.

Я останавливаюсь. А может, он прав? Нет. Я абсолютно трезва. Может, слегка кружится голова, но это точно не от выпивки.

– Кирсти, не садись в машину.

– Я иду за своей дочерью.

– Нет. Если ты заберешь Дейзи, я вызову полицию… и социальную службу.

– Ты не посмеешь! – кричу я, поворачиваясь к нему.

– Тебе не позволят увезти ее, – говорит он. – После всего, что произошло вчера на глазах у соседей.

– Ублюдок. – Как же мне хочется, чтобы он понял, увидел, что я не опасна для нашей дочери.

– Нет, – говорит он, – я делаю это не для того, чтобы ты считала меня ублюдком. Я хочу защитить Дейзи и дать тебе шанс поправиться. Вот и все.

Я не могу допустить, чтобы он вызвал полицию и тем более социальную службу. Доминик знает, что победил. Ничего не могу поделать. Бросаю ключи от своей машины на столик и выпускаю из руки сумку. Она падает на пол. Моя жизнь разваливается, счастье утекает сквозь пальцы. Может, Доминик и прав. Может, у меня и в самом деле съехала крыша и я нуждаюсь в помощи. Ловлю свое отражение в зеркале и с ужасом вижу, как на меня смотри растрепанная женщина с запавшими глазами.

Стоя под душем, я пытаюсь смыть водой, которая мягкими струями обтекает мое тело, то бедствие, что угрожает моей семейной жизни. Смотрю на капли, оседающие на стеклянной стенке, и жалею, что не могу быть такой же – ни от кого не зависящей, безвредной капелькой воды. Я вглядываюсь в одну, а потом смахиваю ее рукой. Все, нет ее. Исчезла. Вот такие мысли и прогнали моего мужа. Пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Я встряхиваю руки и морщусь от боли в разбитом предплечье.

Доминик уехал к своим родителям. И забрал с собой нашу дочь. Я осталась одна в этом доме, который превратился в самодельную крепость, в тюрьму. Подняв голову к душу, закрываю глаза и стою не двигаясь. Не знаю, сколько я так стою. В конечном итоге мои мысли проясняются и уныние уступает место хоть и слабой, но решимости.