Шалини Боланд - Соседский ребенок

Влетев в дом, я захлопываю за собой входную дверь, набрасываю цепочку и, прижимая к себе Дейзи, медленно сползаю вдоль створки на пол. Малышке, вероятно, передался мой страх, потому что она ноет и извивается у меня на руках. Я всегда считала Мартина безобидным занудой. А что, если он не такой? Что, если за соседской дверью творятся страшные вещи? О таких случаях часто говорят в новостях, когда люди не подозревают, что рядом с ними живет сумасшедший. Может, и он такой? Может, Мартин опасен?

Шаги снаружи. Приближаются. Я пытаюсь поцелуями и вымученными улыбками успокоить Дейзи, но она не поддается. В дверь звонят, и я холодею от страха.

– Кирсти, это я, Мартин!

Значит, он пошел за мной к моему дому. Что ему здесь надо? Вдруг он понял, что я его раскусила? Вдруг пришел сюда, чтобы затащить нас в свой подвал? А заперла ли я заднюю дверь? Не помню. В дверь снова звонят, и этот звук эхом отдается в моем теле, вынуждая стиснуть зубы. Я отползаю от двери, встаю и на цыпочках крадусь к кухне. Неожиданно раздается голос Мартина, четкий и громкий, и я взвизгиваю.

– Кирсти, с тобой все в порядке? – Он говорил в щель для почты. Я уверена, что он видит меня, но не решаюсь оглянуться. – Мне показалось, что ты чего-то испугалась, – продолжает он. – Что случилось? Я же вижу тебя, Кирсти.

Я замираю. Я не знаю, что делать. Я не могу ответить. Я не могу шевельнуться.

– Что ты делаешь? – не унимается он. – Почему ты вдруг убежала? Ты вернешься?

Я все еще в ступоре. Дейзи начала плакать, ее недовольное личико покраснело.

– Ладно, я пошел, – говорит Мартин. – Но я вернусь позже – чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

– Я в порядке, – хриплю. – Просто мне стало нехорошо. Не надо возвращаться.

– Нехорошо? Ладно. Надеюсь, это не заразно. Видимо, мне придется самому делать обмеры у соседей.

– Все, пока, Мартин.

Я слышу, как почтовая щель с клацаньем закрывается, и мечтаю о том, чтобы Мартин действительно ушел. Чтобы он не пошел к задней двери. Я так и не повернулась. Выражение «застыть как вкопанная» вполне реально. Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

Но недовольство Дейзи в конце концов побуждает меня к действию. Тяжело дыша, я несу ее в кухню, усаживаю в детский стульчик и кладу на столик ее любимую игрушку – набор пластмассовых ключей. Она тут же перестает плакать и сует один из огромных ключей в рот. Я иду к задней двери и с облегчением убеждаюсь в том, что она закрыта и заперта. Жалею, что у нас здесь нет жалюзи или штор, чтобы я могла скрыть от чужих глаз широкий проем. Дальше проверяю кухонные окна, дрожащими руками поворачивая ручки. Я понимаю, что просто так не успокоюсь, и собираюсь проверить ведь дом, снизу доверху. Подумываю о том, чтобы оставить Дейзи в стульчике, но тут же отбрасываю эту идею. Придется взять ее с собой.

Переходя из комнаты в комнату, пытаюсь упорядочить мысли. Найти логическое объяснение тому, что видела в доме Мартина, и связать это с другими событиями. Факт: в один из вечеров я слышала детский плач. Факт: плакала не Дейзи. Факт: у Мартина в доме есть сумки из «Той шэк». Вероятность: в них могут быть принадлежности для ухода за младенцем. Факт: у Мартина в доме есть подвал. Вероятность: плач мог доноситься из подвала Мартина – может, там есть окна или вентиляционное отверстие. Не исключено, что в тот вечер Мартин принес ребенка в главные помещения дома, вот поэтому я и услышала его плач.

Но если у него в доме ребенок, почему он тогда солгал полиции? А вдруг он удерживает в подвале и мать ребенка? А вдруг ребенок – его отпрыск, результат его связи с пленницей, а сам Мартин – этакая дорсетская версия Йозефа Фритцля? [7]

Закончив проверку, останавливаюсь у окна в комнате Дейзи и смотрю на простирающиеся вокруг поля. Я понимаю, что у меня нет никаких доказательств. Только внутреннее чутье, которое подсказывает, что творится нечто ужасное. Но можно ли доверять чутью? По идее, я должна бы расслабиться от сознания того, что все окна и двери заперты и чужаку в дом не пробраться. Но вместо успокоения меня охватывает еще больший ужас. Я чувствую себя пленницей. Словно внешний мир постепенно со всех сторон сдавливает наш дом, выталкивая воздух из комнат, из моих легких. Снаружи никого нет. Лишь какой-то человек в отдалении, у дальних деревьев, выгуливает свою собаку. Перевожу взгляд на сад Мартина, но и там никого нет. Может, он отправился к соседям, в шестой дом? А может, он с самого начала никуда не собирался? Все это было затеяно для того, чтобы заманить нас к себе? Я ежусь.