Джейн Робинс - Белые тела [litres]

Она сказала, что сможет уделить мне пару минут в дневное время. Я дошла пешком до ее офиса в Сохо.

– Здравствуй, Калли. – Она приветливо протянула мне руку, ее пухлая ладонь была слегка влажной. Крупная женщина в одежде большого размера: пурпурный свитер кроя летучая мышь поверх длинной зеленой юбки из джерси. А еще на ней куча украшений: броское серебряное колье со свисающими пластинками, наверное, африканское, толстые серебряные браслеты, гигантские голубые очки.

В ее кабинете беспорядок, везде развешаны фотографии клиентов, глянцевые фотопортреты и фотографии актеров во время работы, на сцене театра или на съемках. Я уселась в предложенное мне мягкое кресло, слегка растерявшись от фотографий и запаха сигарет, и думала о том, как мне объясниться, с чего начать беседу. В голове было совсем пусто, и вот она заговорила:

– Я пыталась связаться с Тильдой, но она не перезванивает. Поэтому, думаю, она избегает прямого контакта со мной. Она отправила тебя в качестве посредника?

– Да, это так, – солгала я. – Вы знаете, что она уехала в Лос-Анджелес?

– Что? Нет, не знаю. Первый раз слышу… – Она опустила кулак на стол, без усилия, но все ее браслеты посыпались вниз, вызывая ассоциацию с игрушкой-пружинкой.

– О! – Мое замешательство было очевидно. – Она уехала только что… Всего пару дней назад.

Она наклонилась вперед, уложив массивный бюст на стол, заваленный вещами.

– Понятно. Ну, она ведь всегда этого хотела, верно? Поработать в Америке? Но она знает, что я об этом думаю: сперва ей нужно укрепить позиции здесь… Ты знаешь, она ведь держалась очень высокомерно во время съемок «Ребекки». Вести себя как суперзвезда, когда ты только начинаешь – не самый разумный шаг. Из-за этого ей трудно искать новые предложения.

– Но у нее же будет роль в «Зависти»?

Фелисити рассмеялась с большой иронией в голосе.

– Да уж, это все, конечно, хорошо, но фильм малобюджетный, а Роберт Гэллоуэй – не слишком опытный режиссер. Такое сочетание не сулит ничего хорошего… Но она теперь никого не слушает… – Даже несмотря на то, что все это время она сидела на месте, ей как будто не хватает дыхания.

– Но она слушала Феликса…

– В каком смысле?

– В смысле, он был строг к ней. Говорил, чтобы она не бралась за второсортные роли…

Браслеты на руках снова пустились в пляс, производя шум. Она поставила локоть на стол и потерла подбородок пальцами.

– Правда? – спросила она. – Мне так не показалось, когда она приходила. Второсортные, как ты их называешь, роли – это единственное, что ей перепадало, да и то нечасто. И, кажется, она только рада была за них взяться.

У меня сложилось впечатление – хотя я была здесь всего пять минут – что она недолюбливает Тильду. А еще она уже выдала мне всю необходимую информацию, и я могу уходить. Деловым тоном я сказала:

– Что ж, спасибо вам, Фелисити. Тильда просила передать, что ее не будет некоторое время, а потом, через восемь недель, она вернется на съемки «Зависти» и тогда свяжется с вами.

Уходя, я окинула взором хаос в комнате: стопки книг на стульях, постеры с актерами неопрятно прикреплены к стенам кнопками или скотчем, плетеное покрывало накинуто на шкафчик. И вот я заметила фотографию, прислоненную к книгам на полке, на ней Тильда и несколько ее друзей-актеров со студенческих времен. Я рассмотрела ее: Тильда обнимает своих лучших друзей из Королевской школы драмы и ораторского искусства, вид у нее расслабленный, радостный. Все трое такие позитивные, молодые люди с горящими глазами, готовые вырваться на свободу и оставить след в этом мире.

Я поспешила на Керзон-стрит и написала в «Досье»:

Тильда утаивала правду о своей карьере. Не все шло гладко, она некрасиво вела себя во время съемок «Ребекки», а единственная роль, которую ей удалось заполучить с тех пор – роль Элен в «Зависти», малобюджетном фильме от неизвестного режиссера. Она поехала в Лос-Анджелес вопреки советам своего агента, Фелисити Шор. Похоже, это шаг, сделанный в отчаянии, и я боюсь, что она впала в депрессию и плавно приближается к нервному срыву.

Суббота, десять утра, Керзон-стрит. Я лежала в постели с Уилфом, наши ноги переплетались, и мы оба уставились в потолок. В этот момент я не думала о Тильде, я была в мире, где есть только Уилф, и мне было спокойно и безопасно.

– Я люблю работать в саду, – сказала я. – Думаю, потому, что это дает мне возможность не думать. В книжном магазине я размышляю целый день напролет и, таким образом, дошла до крайней степени одержимости и паранойи… В саду же мой мозг словно замолкает, и это великолепно – я могу наслаждаться простыми ощущениями от всего окружающего, без моих дурацких мыслей, которые лезут отовсюду и все портят. Просто чувствовать. Свежий воздух, мягкую землю, жизнь животных, от червяков до птиц. А еще я заметила, когда начинаешь копать, прилетает малиновка.