Джон Гришэм - Апелляция [Фейк]

— Ваши грехи отпущены, Нейт, — сказала Рейчел.

— Которые из них? Их так много.

— Все.

— Это слишком легко. Там, дома, чересчур много соблазнов.

— Мы помолимся вечером еще раз.

— Мне нужно замаливать грехи гораздо усерднее, чем другим.

— Доверьтесь мне, Нейт. И доверьтесь Богу. Он видел людей и похуже.

— Вам я верю. А вот Бог меня беспокоит.

Она еще сильнее сжала его руку, и они долго стояли молча, наблюдая за бурлящей водой. Наконец Рейчел сказала:

— Нужно идти.

Но они не пошевелились.

— Я думал об этих похоронах, о маленькой девочке, — сказал Нейт.

— Что вас смущает?

— Мы увидим ее тело?

— Наверное. Едва ли удастся избежать этого.

— Тогда я лучше не пойду. Мыс Жеви вернемся в деревню и подождем вас там.

— Вы уверены, Нейт? Там у нас было бы много времени, чтобы поговорить.

— Я не хочу видеть мертвого ребенка.

— Понимаю.

Нейт помог Рейчел подняться, хотя она, разумеется, не нуждалась в помощи, и они продолжали держаться за руки, пока она не дотянулась до своей обуви. Как обычно, из ниоткуда материализовался Лако, и они с Рейчел вскоре скрылись в темном лесу.

Нейт нашел Жеви — тот спал под деревом. Они отправились по тропе, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не наступить на змею, и вскоре вернулись в деревню.

Дождь оказался не слишком хорошим предсказателем погоды. Ураган так и не начался.

Дождь, правда, припускал дважды в этот день, пока Нейт и Жеви, борясь со скукой, подремывали в одолженных гамаках, но оба раза был кратковременным, и после него появлялось солнце, чтобы пропечь орошенную землю и сделать воздух невыносимо влажным от испарений. Даже в тени мужчины изнемогали от жары.

Как только в деревне возникало какое-то движение, они принимались наблюдать за индейцами, но и работа, и игры из-за жары затухали, едва начавшись. Когда солнце нещадно палило, ипики забирались в свои домики или укрывались в тени деревьев позади них. Когда начинался дождь, детишки выбегали поиграть на площадке. Если солнце заволакивали тучи, женщины делали вылазки к реке или принимались за повседневные дела.

Рейчел вернулась в середине дня. Они с Лако проследовали прямо к вождю и подробно рассказали о событиях в соседней деревне. Потом Рейчел подошла к Нейту и Жеви. Она очень устала и хотела немного поспать, прежде чем перейти к делу.

Придется убить еще час, подумал Нейт. Он наблюдал, как она идет к дому: гибкая и крепкая, эта женщина, вероятно, могла бы участвовать в марафоне.

— Куда это вы смотрите? — с улыбкой поинтересовался Жеви.

— Никуда.

— Сколько ей лет?

— Сорок два.

— А вам?

— Сорок восемь.

— Она была замужем?

— Нет.

— А как вы думаете, у нее вообще был мужчина?

— Почему бы тебе не спросить у нее?

— А вам?

— Мне это безразлично.

Они снова задремали, поскольку делать было нечего.

Часа через два начнутся соревнования, потом ужин, после чего стемнеет. Нейту снилась «Санта-Лаура» — жалкое суденышко с каждым мигом представлялось ему все более прекрасным. Во сне оно быстро превращалось в дорогую элегантную яхту.

Когда мужчины-индейцы начали собираться, чтобы привести в порядок волосы и подготовиться к своим играм, Нейт и Жеви хотели было удалиться, но один из самых крупных ипиков что-то прокричал им, сверкая белоснежными зубами, — похоже, приглашал их поучаствовать в состязаниях.

Нейта спасла Рейчел.

Они отправились на то же место у ручейка под деревьями и снова уселись рядом, касаясь друг друга коленями.

— Вы мудро поступили, что не пошли со мной, — сказала она устало. Видимо, сон не освежил ее.

— Почему?

— В каждой деревне есть свой знахарь, индейцы зовут его шальюн. Он готовит снадобья из трав и корней, а также вызывает духов для решения всевозможных проблем.

— А, шаман.

— Что-то в этом роде. Скорее, колдун. В сознании индейцев существует множество духов, а шальюн как бы «регулирует их движение». В любом случае шальюны — мои противники, ведь я представляю угрозу для их религии. Они всегда настроены враждебно, преследуют тех, кто принял христианство, донимают новообращенных. Они хотели бы, чтобы я убралась отсюда, и постоянно уговаривают вождей выгнать меня.

В последней по течению реки деревне у меня была маленькая школа, где я обучала индейцев грамоте. Я занималась с верующими, но дверь была открыта для всех. Год назад здесь разразилась эпидемия малярии, три человека умерли, и тамошний шальюн убедил вождя, что это было наказанием за мою школу. Теперь она закрыта.