Джон Гришэм - Апелляция [Фейк]

— Да. Я почти поймал его.

— Это, наверное, было ужасно.

— Да уж.

— Вы видели, как он подписывал завещание, последнее завещание?

— Видел.

— А не видели ли вы, как он писал это проклятое завещание?

Снид отлично подготовился ко лжи. Правда ничего не стоила, потому что старик надул его. Что ему было теперь терять?

— Я много чего видел, — сказал он. — И еще больше знаю. Но я пришел сюда только за деньгами. Мистер Филан обещал, что позаботится обо мне в своем завещании. Он давал много обещаний — и все коту под хвост.

— Значит, вы в одной лодке с моим клиентом? — сказал Хэрк.

— Надеюсь, что нет. Я презираю вашего клиента и его никчемных родственников. Давайте перейдем прямо к делу.

— Я думал, мы уже перешли.

— Я всегда был рядом с Троем, видел и слышал такое, чего никто, кроме меня, не видел и не слышал.

— Значит, вы предлагаете себя в свидетели?

— Я и есть свидетель. И очень дорогой.

Их глаза на миг встретились. Послание было передано и получено.

— Закон гласит, что мнение непрофессионала относительно умственной состоятельности завещателя не может быть принято во внимание, но вы, разумеется, можете свидетельствовать об определенных действиях и поступках, которые доказывают умственное расстройство.

— Это мне известно, — оборвал его Снид.

— Он был сумасшедшим?

— Был или не был, мне это до лампочки. Я могу подтвердить и то и другое.

Хэрку пришлось сделать паузу, чтобы подумать. Поглаживая щетинистую щеку, он уставился в стену.

Снид решил помочь ему:

— Я вот как все это вижу. Ваш парень вместе со своим братом и сестрами попал в переплет. Когда им исполнилось по двадцати одному году, каждый получил по пять миллионов, и мы знаем, что они сделали с этими деньгами. Поскольку они сидят по уши в долгах, у них нет выбора, кроме как опротестовать завещание. Но никакое жюри их не пожалеет. Они — свора жадных неудачников. Выиграть такое дело будет почти невозможно. Поэтому вы и остальные судейские крючки опротестуете завещание, устроите шумное представление, о котором напишут все желтые газетенки — речь ведь идет об одиннадцати миллиардах! — но, почти не имея шансов выиграть, постараетесь достичь досудебного соглашения.

— Вы очень сообразительны.

— Нет. Просто я наблюдал за мистером Филаном тридцать лет. В любом случае условия вашего договора будут зависеть от меня. Если мои воспоминания окажутся четкими и подробными, то мой старый хозяин может лишиться рассудка в момент написания завещания.

— Значит, у вас память то появляется, то исчезает?

— Моя память будет такой, какой я захочу, и меня освидетельствованию никто подвергать не станет.

— Чего вы хотите?

— Денег.

— Сколько?

— Пять миллионов.

— Это много.

— Это ничто. Я получу их либо с одной, либо с другой стороны. Мне все равно, от кого.

— А где же я раздобуду эти пять миллионов?

— Не знаю. Я не адвокат. Думаю, вы со своими дружками придумаете какой-нибудь грязненький план.

Повисла долгая пауза. Хэрк обдумывал услышанное. У него была масса вопросов, но он подозревал, что на многие ответов не получит. Во всяком случае, сейчас.

— Другие свидетели есть? — спросил он.

— Только один. Ее зовут Николетт. Она была последней секретаршей мистера Филана.

— Что ей известно?

— Это как посмотреть. Ее можно купить.

— Вы с ней уже говорили?

— Сто раз. Мы — одна команда.

— А она сколько хочет?

— Она входит в мои пять миллионов.

— Это приемлемо. Кто-нибудь еще?

— Никого, заслуживающего внимания.

Хэрк закрыл глаза и потер виски.

— Против ваших пяти миллионов я не возражаю, — наконец сказал он. — Только я не знаю, как их вам перечислить.

— Не сомневаюсь, что-нибудь придумаете.

— Мне понадобится время. Нужно подумать.

— Я спешу. Даю вам неделю. Если откажетесь, обращусь к другой стороне.

— Другой стороны не существует.

— Не будьте в этом так уверены.

— Вы что-нибудь знаете о Рейчел Лейн?

— Я знаю все, — сказал Снид и вышел.

Первые проблески зари не принесли никаких сюрпризов. Лодка была привязана к дереву на берегу маленькой речушки, точь-в-точь такой же, как все те многочисленные протоки, которые они видели на пути. Тучи снова заволокли небо; дневной свет прибывал медленно.

На завтрак они съели упаковку печенья — последнее, что осталось из запасов, которыми снабдил их Уэлли. Нейт ел медленно — неизвестно, когда им удастся подкрепиться в следующий раз.