Жан-Кристоф Гранже - Последняя охота

Сыщик посмотрел на графиню, на ее потрясающее черное ружье и прочел в сверкающих глазах смертный приговор. Себе.

Лаура фон Гейерсберг не была рядовой охотницей – она олицетворяла собой квинтэссенцию разрушительного инстинкта убийства.

– Всем этим заправляешь ты? – Вопрос прозвучал довольно глупо.

Она не снизошла до ответа. Зачем тратить слова, когда и так все ясно.

– Почему вы убиваете приемных детей?

Лаура тряхнула гривой черных волос и произнесла – вполне будничным тоном:

– Потому что мы берем их в семью, чтобы потом убить.

Ньеман начал понимать. Уже много поколений Гейерсберги устраивают охоту с подхода на человека.

– Все дело в охоте, ты не ошибся.

– Объясни…

Лаура осторожно переместилась, встала сбоку, хотя вряд ли могла бы промахнуться с двух метров.

– Роль охотника состоит в том, чтобы кормить, растить, ухаживать за дичью, чтобы сделать ее максимально сильной, – спокойно сказала она. – Так мы и поступаем много столетий с мальчиками, которых усыновляем.

– И все для того, чтобы истинный наследник сошелся с ним в поединке в лесу?

– Именно так.

– Но… зачем?

Лаура разочарованно вздохнула – «ну что возьмешь с этого плебея?»

– Мы сегодня процветающая промышленная компания, но наши ценности остались прежними. Аристократ лишь тогда аристократ, когда способен сойтись в лесу с самым опасным из своих врагов и победить его. Иначе он не достоин управлять нашей империей.

– Безумие!

– Тебе не понять. Это древняя германская традиция. Славная, этническая, свирепая. Не питай иллюзий на наш счет, Ньеман, на этой земле всегда главенствовало право сильнейшего.

К сыщику постепенно возвращалось присутствие духа, но дышать было по-прежнему трудно, горло саднило, как будто он наглотался пыли.

– Ты – убийца.

– У Юргена было все. Тридцать лет мы предоставляли ему оружие – то, которым от века сражались Гейерсберги. И он считал себя одним из нас. Членом семьи.

– Значит, правды он не знал? Даже не предполагал, что будет принесен в жертву?

– Не было никакого жертвоприношения, Ньеман. Юргену дали неоценимый шанс. Брошенный сразу после рождения мальчик получил лучшее образование, сказочно разбогател. А победив меня, мог стать единственным наследником.

Юрген, терпящий отцовскую грубость, цепляющийся за свой круг, за свои книги, за свои успехи. Юрген, пытающийся всегда быть на высоте, настоящий Гейерсберг.

Он ошибался – во всем. Он всегда был глиняным голубем, кроликом из садка, выпущенным на свободу ранним утром, перед охотой.

– Величие нашей семьи, – продолжила Лаура, – в том, что мы ставим все на эту охоту и даем ничтожеству возможность получить в свое распоряжение нашу империю. Для нас имеет значение только отбор через сражение.

Дух и буква. Он, Ньеман, понял дух. Семейка психов, дошедшая в своей жестокости до усыновления чужого ребенка, позволившая ему вкусить комфорт и роскошь, давшая лучшее образование, внушившая надежду на Великую Судьбу… чтобы однажды принести в жертву тридцатилетнего мужчину.

Остается понять букву. Узнать, как функционирует омерзительная система. Лаура улыбнулась, услышав его вопрос. В конце концов, ей не часто выпадала возможность объясниться.

– В каждом поколении родители берут в семью тщательно отобранного ребенка.

– Зубы проверяете?

Лаура не оценила его юмор.

– Вполне достаточно медицинской карты. И минимума сведений о родителях.

Цитата из стихотворения Альфреда де Виньи на могильном камне Юргена начала обретать смысл: Исполнись мужества, когда боренье трудно, / Желанья затаи в сердечной глубине / И, молча отстрадав, умри, подобно мне.

Да, речь в нем идет о ребенке-волке. О ребенке-дичи. Ньеман думал о годах, которые Лаура провела рядом с братом, и притворялась – ради одной-единственной ночи, которой тому предстояло расплатиться за «неправильное» происхождение, проведя ее в одиночестве, голым, в глубине леса.

– Ты уверяла, что Юрген был твоим близнецом.

– Это правда.

– И ты убила существо, которое любила больше всего на свете?

– Дополнительное испытание. Закон есть закон. Охоте с подхода не место в мире чувств.

«Господи, и я занимался любовью с этой психопаткой!»

У Ньемана заныли зубы, и он превратился в айсберг, покрытый липким потом. Его обдувал ветерок, жужжали пчелы, пели птицы, а он слушал монолог сумасшедшей аристократки.

– Наша семья любит риск, кровь, сражение. Гейерсбергам чужды современная эпоха и мир, населенный «вырожденцами», которые называют себя экологами, перерабатывают отходы и считают, что готовят будущее, хотя думают о пенсии. Наш клан всегда следовал истинному завету природы – смерть и выживание. Деньги – ничто. Наша промышленная группа и наша политическая роль не имеют значения. Мы не являемся частью вашего жалкого мира.