Альдо Пазетти - Вид с балкона

Он поехал на машине в город, долго кружил по улицам, прибегая ко всем мыслимым и немыслимым уловкам – боялся, что за ним следят. Наконец он остановился на окраине у лавки старьевщика, где нашел подходящий, как ему казалось, чемодан. На всякий случай он приобрел два чемодана, один средних размеров, другой большой – целый «сундук». Велел завернуть все в цветастую драпировочную ткань – так никто не догадается, что он везет. И с этим странным тюком уже в сумерках подъехал к дому директора банка.

При выработке плана главное внимание, как у карбонариев, Энрико и директор банка уделили конспирации. Деньги доставил частный посыльный, который обычно развозил помидоры; ему, понятно, и в голову не приходило, что в этих грубо сколоченных ящиках лежит полмиллиарда лир наличными. Конечно, это был большой риск, но ничего не поделаешь.

Директор банка встретил Энрико с распростертыми объятиями, глаза его радостно блестели.

– Все в порядке, – прошептал он. – Мы побили все рекорды. Да, забыл – в доме никого.

Они спустились в бронированный подвал с кодовым замком, вмонтированным в железную дверь.

– Это мой личный сейф, – с гордостью объявил директор. – Что скажете, синьор Тарси?

На цыпочках, словно два вора, они внесли в подвал упакованные чемоданы старьевщика и, прежде чем вскрыть ящики, проверили, надежно ли заперта дверь с шифром. Полмиллиарда лир в красочных пятитысячных бумажках составили внушительную груду, которую они долго разбирали. При подсчете все сошлось до последней лиры.

Терпеливо и методично, как мальчишки, играющие в разбойников, они переложили в большой чемодан эти совершенно одинаковые цветные пачки, перетянутые резинкой. Это тоже заняло уйму времени. Чтобы закрыть чемодан, им пришлось упереться в него коленями и давить, пока замки не захлопнулись.

Наконец Энрико поднялся, обливаясь потом.

– Этот чемодан я беру с собой. А второй пусть уж у вас полежит. Благодарю вас, дорогой директор.

К себе он пробрался черным ходом, еле-еле дотащил чемодан до кабинета и бросил его в углу.

Анна, как они заранее договорились, освободила коридор. Увидев черный чемодан, она вздрогнула в ужасе, точно это был гроб.

– Накинь на него одеяло, – сказал Энрико. – Хотя чего бояться, мы же все время будем здесь.

Вторник и среда показались им длиннее года. Стрелки часов в кабинете словно остановились. Ни Энрико, ни Анна ни на минуту не покидали дом, боясь оставить без присмотра телефон и ту черную громаду в углу, от которых теперь зависела их судьба. Чтобы убить время, пытались заняться какими-то делами, поочередно дежуря у телефона, но все валилось у них из рук. Ели они стоя, точно на пикнике, спали урывками в креслах.

– А пить мне нельзя ни капли, – сказал Энрико.

Он уже в сотый раз изучал по крупномасштабной карте окрестности Порцуска.

И вот в ночь со среды на четверг, на час раньше установленного срока, Энрико наконец сказал:

– Пора.

Анна крепко обняла его, он ее поцеловал на прощание, а потом они вместе стащили чемодан до черного хода, где уже стояла наготове машина.

В тишине стрекотали кузнечики. Энрико покатил вниз по склону, не заводя мотора, а затем до шоссе ехал на самой малой скорости. Только тут он зажег подфарники, дал газ и помчался вперед сложным маршрутом, который заранее досконально изучил, словно готовился к боевым действиям или к шпионской миссии.

Позади осталось селение, погруженное в сон.

Вот и шоссе на Порцуск с дорожными указателями. Энрико притормозил и стал старательно их пересчитывать, как будто перебирая зернышки четок. Четырнадцатый километр… Наконец-то! Энрико остановил машину, вылез, вытащил чемодан и аккуратно положил его за каменный столбик.

Замер, прислушиваясь. Ни звука. Он снова сел в машину, развернулся и помчался домой.

Было четыре утра. Анна по-прежнему сидела в кресле, застывшая как статуя. Казалось, даже руки ее не сдвинулись ни на миллиметр с тех пор, как ушел Энрико.

До сих пор все операции совершались в полнейшей тайне.

Но на другое утро Энрико, ощутив наконец внутреннее облегчение, поделился с самыми близкими, дав понять, что обязанности свои он уже выполнил, выкуп заплачен и Джулио скоро вернется к ним.

Благая весть с быстротой молнии облетела селение: люди чувствовали, что хозяин их накануне самого большого праздника в своей жизни, и радовались за него.

В нетерпеливом ожидании великого события замерла даже работа в поле. Люди бродили по окрестным дорогам и тропинкам, надеясь первыми заприметить Джулио. Некоторые даже забрались потихоньку на колокольню, и один из этих дозорных ненароком ушиб голову о язык колокола. В трактирах крестьяне распивали «ламбруско» по случаю счастливого исхода дела.