Уильям Байер - Фотография из Люцерна [litres]

– Он задушил ее здесь. А я столько времени прожила в месте, где ее убили. Я пока не могу это переварить.

– Справишься?

– Не уверена, – отвечаю я.

Сейчас март. С ареста Кларенса прошло восемь месяцев и четыре – с тех пор, как он признал себя виновным в умышленном убийстве и получил одиннадцать лет строгого режима.

Я завершила новую пьесу – «Фотография из Люцерна».

Я по-прежнему живу в том же месте. Мне довольно долго пришлось приучать себя к мысли, что Шанталь была убита именно тут.

Мне помогла справиться доктор Мод. Разумеется, она твердит, что не верит во всякую паранормальщину – и что возникавшее во время работы над проектом чувство, будто Шанталь ведет меня за руку, основано на предчувствии и интуиции. Не знаю, права ли она. Однако я и впрямь провела много времени, пытаясь представить, что происходило в лофте до моего появления. И еще – спрятанный Шанталь сейф… Такое ощущение, что она оставила его сознательно, предоставив мне возможность исследовать содержимое, поразмышлять над ним, – а потом сложить из отдельных элементов мозаики узор и поведать историю ее жизни.

В лофте многое изменилось. Клетки и креста святого Андрея больше нет, все оштукатурено и покрашено заново. Домовладелица, миссис Чен, назначила нового управляющего. Порой, когда мы сталкиваемся, он бормочет невнятные угрозы поднять мне аренду до рыночного уровня. Затем мы оба улыбаемся: что поделать, я вместе со старой ценой досталась ему по наследству.

Я нашла новый зал для занятий тайским боксом. Меня теперь тренирует Деб Доусон, которая прежде служила в морской пехоте. Она специализируется как раз на женских боях. Деб гораздо более открыта, чем Курт, и не так сурова. По ее мнению, я должна сама разобраться, как далеко хочу зайти.

– А мое дело помочь тебе с достижением выбранного уровня, – говорит она.

Джош переехал в Лос-Анджелес, ближе к детям, и продолжает писать имитации для кафе и ресторанов. Порой, поднимаясь к себе в пустом лифте, я скучаю по парню в черной вязаной шапочке с надписью «Долой халтуру» на комбинезоне – надписью, которая вспыхивает и гаснет по мере того, как лифт тащится вверх.

В оклендской полиции сокращение, и поэтому у Скарпачи работы даже больше, чем раньше. Пока я была поглощена написанием пьесы, мы встречались всего трижды в неделю, и каждая встреча была от этого только острее.

Мы занимаемся любовью, затем отдыхаем, болтаем, смеемся, рассказываем друг другу о своей жизни.

Сегодня, разомлев от близости, я спрашиваю:

– Помнишь, ты переживал, что слишком сильно рвешься разгадать убийство Шанталь?

– Я тогда чуть с ума не сошел. Не мог больше ни о чем думать.

Я признаюсь, что то же самое испытываю в отношении своей пьесы.

– Это как азартная игра. Я все поставила на кон. Чтобы собрать денег на постановку, могут понадобиться месяцы, возможно, годы. Публика увидит пьесу – или все кончится интересным сценарием? Я не знаю.

Скарпачи не в восторге от моего сравнения с картами.

– Все на кон, высокие ставки – в твоем голосе звучит отчаяние. Ты отдавалась творчеству без остатка. Может, пора сделать перерыв?

Он предлагает слетать на Гавайи, недельку отдохнуть. У него есть приятель, который сдает отличные бунгало. Будем нырять с аквалангом, загорать, жарить рыбу – и ни о чем не тревожиться.

Совершенная идиллия. Только, боюсь, если я сейчас расслаблюсь, то потеряю темп.

– Мне нужно еще немного поработать, довести пьесу до ума. Чтобы и персонажи, и мотивы их действий выглядели абсолютно достоверными. Я сознательно писала художественное произведение, а не документальный репортаж. Теперь не уверена, что сделала правильно.

– А я уверен, – говорит Скарпачи. Наклоняется и целует меня. – Твои друзья не сомневаются в успехе, и я тоже. Тебе просто нужно в себя поверить.

Рекс приглашает на кофе. Мы встречаемся в его любимом «Тартин». Занимаем столик в углу, делаем заказ и смотрим друг на друга с серьезными минами. Потом я не выдерживаю и начинаю смеяться.

– Блестяще, Тесс, – говорит Рекс. – Да, тут еще надо поработать. Никогда не видел пьесу, которая этого не требовала бы. Такая масштабная постановка – дело долгое, трудное и дорогое. Несколько площадок, каждая со своими декорациями, куча телемониторов, зрители, перемещающиеся от площадки к площадке. И ты. Сначала на одной сцене, потом – раз! – и на другой. Настоящая иммерсивная театральная пьеса с полным эффектом присутствия у зрителей. Тебе удалось, поздравляю.