Павел Воронин - Триггер. Как далеко ты можешь зайти?

— Насколько мне известно, вы являетесь родственником подсудимого? — спросил прокурор Александра Андреевича.

— Да, отцом, — ответил тот.

— И даже несмотря на это, вы готовы признать, что метод вашего сына является, по сути, шарлатанством?

— Еще раз подчеркну, что у психолога нет и не может быть мотивации убить собственного клиента, — ответил Александр Андреевич. — Но, к сожалению, не все из нас правильно выбрали эту профессию. Ценой такой ошибки может стать чья-то жизнь. Как профессионал, я вижу у Артема признаки мегаломании. Страдая подобным недугом, он неосознанно старается самоутвердиться в том, что обладает огромной силой.

На этом выступление эксперта закончилось. А после перерыва состоялся допрос обвиняемого. И за время этого перерыва Артем успел многое передумать…

— Скажите, обвиняемый, — начал допрос прокурор, — вы признаете, что находились в офисе компании с целью оказания услуг по психологической поддержке главе этой компании?

— Признаю, — сказал Артем.

— Признаете, что человек на записи, приобщенной к материалам дела, — это вы?

— Да, признаю.

Александр Андреевич слегка кивнул сыну. Он был доволен его поведением.

— Признаете, что сознательно указали жертве встать на край крыши, и тем самым акцентировали его внимание на возможном способе суицида?

Да, и это было правдой, и глупо было отрицать.

— Да, признаю, — сказал Артем.

— С учетом перечисленного, признаете ли вы свою вину в доведении до самоубийства человека, который доверился вам как профессиональному психологу?

Вот он, главный вопрос! Надо сказать «Да, признаю» — и все закончится…

Однако Артем молчал.

— Артем Александрович, вы слышали вопрос? — прокурор повысил голос. — Или мне повторить?

— Нет, не надо повторять, — сказал Артем. — Я не признаю себя виновным.

Лица людей в зале выразили изумление. В зале поднялся шум. Подсудимый нарушал договоренность!

— Может, поясните свою позицию? — спросил судья.

Именно этого он и хотел!

— Леонид не был склонен к самоубийству, — сказал Артем. — Человек с таким психотипом никогда бы не решился сделать последний шаг. Моей задачей было показать ему, что именно стоит на кону. И я это сделал.

— Что же, по-вашему, между тем, как вы буквально подталкивали жертву к краю крыши, и его суицидом нет никакой связи? — прокурор не мог скрыть удивления. — Я вас правильно понял?

Артем покачал головой:

— Нет, неправильно. Я не считаю произошедшее суицидом.

— А что это, по-вашему, тогда было?

— Убийство, — объяснил Артем. — Совершенное присутствующим здесь братом Леонида.

— Что он несет?! — закричала Софья Алексеевна. — Вы слышали? Что он несет?! Тебе мало одного? Ты всех хочешь уничтожить! Всех!

Так она кричала, пока приставы выводили ее из зала.

На этом заседание, в общем, и закончилось. Судья объявил перерыв до следующего дня, когда предстояло зачитать приговор. А в этот день Артем получил возможность последний раз встретиться с женой.

Они сидели в комнате для свиданий напротив друг друга. И Даша в первую очередь задала вопрос, который ее мучил:

— Но почему, Тём? Почему?

— Потому что это правильно, — ответил он. — И потому что это правда.

— Это из-за твоего отца? Из-за него все? Вы продолжаете меряться размерами эго?

Артем оценивал это иначе.

— Ты видела его лицо? — спросил он. — Это был лучший день в его жизни. Он наконец-то победил. Он доказал всему миру, что я недостоин его левой пятки.

— Он пытался тебя защитить, — возражала она.

Но теперь Артем так не думал.

— Даш, ты его не знаешь так, как я. Ему плевать, виноват я или нет. Для него всегда было важно доминировать. Проблема не во мне. Проблема в человеке, который не может смириться с тем, что его кто-то посмел обойти.

Он еще говорил, но Даша его уже не слышала. Она устало откинулась на спинку стула, произнесла, глядя в сторону:

— Мне плевать.

— Что?

— Дело не в ваших отношениях с отцом. Меня интересуют только два человека — ты и я.

— С нами ничего не изменилось, — заверил он. — Я тебя люблю.

— Но все-таки готов рискнуть нами, чтобы доказать что-то миру…

— Не «что-то»! — старался он убедить ее. — Это моя жизнь. То, что я делаю — это и есть я, понимаешь? Я знаю, что не виновен. И уверен, что докажу это. Этот человек не хотел умирать.

— Да откуда ты знаешь? — воскликнула она. — Откуда?

Ее бесила его уверенность в своей правоте.

— Знаю, потому что метод работает, — ответил он.