Андрей Ильин - Семьдесят пять шагов к смерти

— Я не знаю, что тебе сказать. Тут не может быть советчиков. Такие решения каждый принимает сам. Лично. Разложил ты все правильно, а какой вывод сделать — решать тебе. Извини…

— Считай, что решил. Не теперь, раньше. Я долго думал. Мне нужно было лишь убедиться. Еще вопрос. Точнее, просьба.

— Слушаю.

— Ты мне поможешь?

— Чем? Чем я тебе могу помочь?

— Мне нужно найти оружие. Любое. Я не хочу болтаться в петле. И не хочу травиться снотворным, как истеричная гимназистка. Я хочу уйти достойно, по-мужски. Как Сашка. Как… Хемингуэй.

— Хемингуэй застрелился из ружья.

— Да. Я читал про него. Он выбрал красивую смерть.

— Он покончил с собой, когда понял что перестал быть мачо и писать, так, как раньше. Он решил обыграть старость, избежать немощи, — сказал Михаил.

— Я хочу так же. Ты можешь достать мне ружье?

— Наверное. Ружье не автомат… Но ты должен понимать все последствия.

— Я понимаю. И беру на себя всю ответственность. Но я боюсь… Не смерти — нет. Боюсь не справиться. Ты должен помочь мне. Я не знаю, как это делать… правильно. Не хочу остаться до конца жизни калекой, если в чем-то ошибусь. Надо уходить, как ушла жена Вениамина, сохранив о себе самые лучшие воспоминания. Ушла, пока не утратила человеческий облик.

— Я в курсе.

— И еще, я хочу, чтобы кто-то был со мной до самого конца. Как ты с Сашкой. Это страшно, уходить одному… Видишь, я ничего не скрываю и не строю из себя героя. Уйти туда — не просто.

— Я понимаю тебя. На миру и смерть красна. Я и сам, когда однажды встретился со смертью с глазу на глаз, думал, дам слабину. А толпой — хоть сейчас грудью на пулеметы!

— Если ты будешь рядом, мне будет спокойнее. И я смогу. Точно смогу! А если один, у меня может дрогнуть рука. Или в последний момент я испугаюсь. Я не должен испугаться…

Игорь говорил горячо, убежденно. Потому что хоть и сказал, что принял решение, все еще сомневался. Ему действительно нужна была помощь. Нужна была опора для этого последнего шага, потому что страшно, когда с глазу на глаз.

— Я должен распутать этот узел. Хотя бы так. Именно так! Потому что иначе невозможно.

— Не знаю, — засомневался Михаил. — Это такой шаг… Окончательный шаг…

— У тебя есть другие предложения? Я могу выпутаться как-то иначе?

— Нет. Других выходов я не вижу. По крайней мере пока.

— Послушай, Миша, я ничем не рискую, ничего не теряю. Я все равно… Всё равно обречен! Я могу выгадать лишь несколько дней. Пусть недель. Но эти недели будут кошмаром. Для всех. За это время они могут добраться до Марии, ее матери, до тебя… А если я уйду раньше, уйду теперь, то разом решу все проблемы.

— Наверное, я должен тебя отговаривать, — сказал Михаил. — Но… не буду. Потому что бывал в таких ситуациях и видел… Это мужское решение. Других вариантов, увы, нет и терять тебе действительно нечего. Тут ты прав. Я бы тоже не хотел бы сдыхать в постели, исходя криком. Лучше умереть в бою.

— Ты поможешь мне? В этой моей последней просьбе.

— Возможно. Но при условии… что об этом никто, совсем никто, даже Мария, не будут знать. Я не должен, не могу подставляться. Если кто-то узнает, меня могут притянуть. Это очень серьезная статья и немаленький срок. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Конечно. Я никому ничего не скажу. До самого конца.

— Подумай еще. День, или два, или три. Это такое решение, которое требует серьезных размышлений. Если не теперь, если через несколько дней ты скажешь — да, то я обещаю помочь тебе. Не из-за тебя. Из-за Марии. Потому что иного способа вывести ее из игры нет. Этот самый надежный. А учитывая ее беременность…

— Спасибо, Миша.

— За что? За такую помощь не благодарят. Я не жить тебе помогаю, а лишиться ее.

— И тем не менее… Я думаю, это хороший выход. Самый лучший.

— Может быть, — задумчиво сказал Михаил. — Может быть…

Уж больно все туго связалось — и деньги, и наезды, и болезнь. Такой узелочек — не распутать. Такой узелочек можно только разрубить…

Эпизод шестьдесят девятый. Четырнадцать дней до происшествия

Александр был, как всегда, категоричен.

— Ну, и чего тут думать? Они имели тебя, теперь ты имеешь возможность поиметь их. Я бы в твоем случае секунды не сомневался. Когда еще такой шанс выпадет…

— Но ведь это…

— Как писал Максим Горький в одном своем произведении: «Если от многого взять немножко, то это не кража, а просто дележка». Нужно верить великому пролетарскому писателю! Тебя втянули, называя все своим именем, в преступную схему. В которую ты не просился. Или — просился?