Андрей Ильин - Семьдесят пять шагов к смерти

— Здравствуй, мама.

— Игорек! Как я рада. Ты что без предупреждения? А вдруг бы меня дома не было?

— У меня ключ есть. Я бы тебя здесь подождал.

— Да, верно. Чай будешь? Да что спрашиваю, я сейчас…

— Мама, оставь, я сыт.

— Нет-нет… Как можно? Сейчас я на стол соберу, мы посидим, чаек попьем с вишневым вареньем. Ты ведь его любишь…

— Люблю, мама.

Игорь наклонился, обнял мать, прижал ее к себе.

— Ты что, Игорек? — что-то такое почувствовала она.

— Ничего, просто соскучился.

— Тогда я на кухню… Я сейчас. Ты отдохни пока, а то дорога дальняя.

Мать ушла, стала что-то доставать, накладывать и наливать в блюдца и розетки и говорить, говорить без умолку.

— А я ведь как чувствовала… Чувствовала, что ты приедешь. Даже соседке, тете Клаве, сказала… Мне и сон приснился… А ты даже не позвонил…

Игорь расслабился. Здесь ему было хорошо. Здесь он когда-то жил, здесь все ему было знакомо, даже запахи…

Зазвонил мобильный.

— Да?

— Игорь Олегович? Вы очень хороший сын…

— Что? Кто это?

— Ваши старые знакомые. Неужели не узнали?

К сожалению, узнал. Теперь — узнал!

— В вашем положении не забывать о матери, приехать к ней, это очень достойный поступок.

— Что вам нужно от меня? — не сдержался, крикнул Игорь.

— Всё то же самое. Вы знаете…

— Игорь, ты что кричишь? Ты звал меня? — высунулась из кухни мать.

— Нет, мама, тебе показалось.

Мать пришла с чашками и блюдцами. Поставила на стол. Снова убежала на кухню.

— Ой, совсем забыла! Тут твои друзья приходили…

— Мои друзья? — удивился и одновременно напрягся Игорь.

— Да. Очень милые молодые люди. Мы с ними чай пили, они меня о тебе расспрашивали, о детстве твоем. Мы так смеялись…

— Когда они были?

— Два дня назад. Еще просили тебе посылочку передать. Ой, где она? Куда я ее сунула? — Мать заметалась по комнате, заглядывая на полки и в шкаф. — Ага, вот она… — Протянула толстый конверт.

— Что здесь?

— Не знаю, мне сказали — ты поймешь.

Игорь осторожно вскрыл конверт. И вытащил… книгу. Детскую, в красочном оформлении, с цветными рисунками. Маршак. «Кошкин дом». Что за ерунда? Зачем ему книга? Тем более детская? Покрутил в руках, заметил высовывающуюся из книги закладку. Открыл на нужной странице.

В глаза бросились отчеркнутые черным фломастером строки.

«Тили-тили».

Загорелся… Кошкин… Дом…

Сволочи! Игорь отбросил книгу.

— Что с тобой, Игорек? Книжку уронил.

— Всё нормально, мама. Скажи, не могла бы ты некоторое время пожить где-нибудь…

— Где?

— Не дома. Например, в доме отдыха. Или за границу съездить. К морю. Я бы купил тебе путевку.

— Что ты такое выдумываешь, Игорек! Ты же знаешь, я домоседка. Какое море! Мне здесь хорошо. Мне никуда не хочется.

— Так ведь ненадолго. Может быть, на месяц.

— Да ты что? У меня тут хозяйство. Соседи. Кошки, наконец! Я отсюда ни ногой. Даже не уговаривай. Я здесь до самой могилы!

— А если я тебя попрошу? Сильно.

— Попросить можешь. Только я не соглашусь. Зачем тебе это? Или что-то случилось?

«Пока — не случилось. Но может в любой момент, — подумал Игорь. — Впрочем, от них не спрятаться, даже если куда-то перехать. Потому что мать прятаться не станет, а будет звонить соседкам, болтать с ними о том, где она, что делает… А если просить ее никому не рассказывать, то придется объяснить все. И как она это выдержит, со своим сердцем? Нет, не спрятать ее, не укрыть».

Игорь встал, подошел к окну, отдернул занавеску.

И увидел…

На улице, на той стороне, против дома, стоял большой черный джип. Возле которого сидели на корточках, выставив руки вперед, какие-то парни. Сидели как зэки, недвижимо, изредка зыркая в его сторону.

Просто сидели…

Но вот кто-то заметил дрогнувшую в окне занавеску. И тень за ней. Встал неспешно, пошел вразвалочку. Остановился посреди дороги и приветливо махнул…

Игорь отшатнулся.

Вот, значит, как! За ним они приехали. Вместе с ним… А он думал…

Ведь узнали как-то. Или проследили, хотя Михаил утверждал…

Нет, не обыграть ему их, не спрятаться… Вернее, самому — можно, но родители, его и Марии, и родственники, и друзья… Всем — не скрыться.

И значит, не скрыться! Не сбежать. Не затаиться.

— Игорек, ты чего варенье не ешь? — обеспокоенно вопрошала мама, пододвигая к нему блюдце. — Оно как ты любишь, без косточек.

— Ем, мама, ем…

Взял ложечку… Сунул в рот, не чувствуя никакого вкуса…

Вот и выходит, что есть только один выход. Один… Единственный…