Илона Волынская - Смерть и побрякушки

— Гениально до невозможности, — злобно пробормотал шеф бухгалтерии, — Сами придумали, Эдуард Викентьевич?

— Исключительно сам, — не заметивший издевки Макаров трепетно разулыбался, словно получившая букет примадонна, — Здорово, правда? И главное, никто раньше не делал!

На лица правления крупными буквами проступило: «Не делал, и не надо!». Но Эдик по лицам читать не умел, его пухлощекая физиономия продолжала излучать незамутненную радость ребенка.

— Я так рад, что вам понравилось. Я всегда знал, что могу серьезно изменить деятельность нашего концерна, — лица сидящих за столом из мрачных превратились в похоронные. Ничего не замечающий Эдик в порыве искренних чувств прижал холеные руки к груди, — Должен сказать, покойный Павел Афанасьевич не ценил моих идей…

— О мертвых или ничего, или хорошее, — отрезала сидящая в конце стола женщина.

— Так он как раз сказал хорошее, — незнакомый женский голос заставил всех обернуться к двери, — Вот если бы ляпнул, что Пашка слушался каждого его слова… Это ж все равно, что обвинить покойника в полном дебилизме!

— Вы, милочка, что здесь делаете? — стараясь казаться грозным, рявкнул Эдик, — Врач нам, собственно говоря, не нужен, у нас все здоровы.

— А я, собственно говоря, не врач, — снимая белый халат, Марина вошла в комнату. Краем глаза проверила костюм. После скачек верхом на скорой помощи всего можно ожидать. Нет, все в порядке, блузка не выбилась, юбка не перекосилась. Кажется, очередной шедевр от тети Зины: коричневый костюмчик из шерсти двух оттенков — юбка в складку потемнее, длинный пиджак светлее — производит сильное впечатление. Бабы из правления так и впились глазами.

Эдика-громовержца Маринина элегантность не проняла. Величественно сдвинув брови, он вопросил:

— Кто вы такая? Немедленно покиньте помещение.

— Я — ваш новый начальник. Помещение покинуть никак не могу, без меня вы всю «Worldpress» к чертям разорите, — и стряхнув халат на руки ошеломленному Эдику, Марина решительно опустилась в кресло председательствующего.

— Простите, по какому же праву вы теперь начальница? — только что готовое съесть Эдика живьем, правление перестраивалось в поддержку «своего» против чужака.

— По юридическому. Марина Сергеевна является опекуном всего имущества вплоть до совершеннолетия Александра Павловича Севастьянова-младшего. И по решению покойного Севастьянова-старшего замещает его на посту генерального директора, — прямо от дверей приняла подачу госпожа адвокатесса. И проследовала внутрь плавным маршевым шагом. Марина никогда не думала, что такой возможен, а вот поди ж ты, увидела воочию. Даже позавидовала: имей она такую походку и умение держаться, ей бы и о костюме заботиться не пришлось.

Нотариальная дама подошла к длинному столу совещаний и замерла по правую руку от Марины. Ошеломленный Эдик тупо уставился на обеих женщин. Потом вдруг дернулся и двигаясь механически, словно зомби, промаршировал в угол. Вернулся он уже со стулом в руке. Водрузил его возле адвокатессы. Не поблагодарив, даже не повернув головы, будто стул сам собой явился к ее ногам, юридическая дама опустилась на сидение.

Растерянный Эдик яростно тер ладонью лоб, словно мучительно пытался сообразить, какие чары вынудили его усадить нежеланную гостью.

— Позвольте, а почему нам ничего не известно! — воинственно топорща усы вмешался бухгалтер, — Что за театральное появление! Неужели нельзя по-человечески: позвонить, предъявить соответствующие документы.

— Тц-тц-тц, Эдуард Викентьевич, — пощелкала языком Марина, — Что ж это вы, от ближайшего окружения тайны имеете? Не дело, нет, не дело! Я, любезнейший Степан Петрович, — с самой приятной из всех своих улыбок, Марина повернулась к бухгалтеру, — вторые сутки в вашем офисе телефон обрываю, все пытаюсь по-человечески. Лично приезжала, топталась тут у проходной. К сожалению, кроме «Не мешайте работать!», других слов у Эдуарда Викентьевича не нашлось. А ведь я ваш старший компаньон, непосредственный шеф и главный босс. Плоховато в фирме с дисциплинкой, подраспустились. Рыба, знаете ли, гниет с головы. Если наверху не уважают старших, какой же субординации можно ждать от подчиненных?

— «Соответствующие документы», безусловно, имеются, — веско обронила адвокатесса, прерывая расхулиганившуюся Марину.

Вертлявое, как собачий хвост, настроение правления снова переменилось. На Эдика теперь смотрели с презрительным недоумением, а на Марину — с глухой злобой. Похоже, сидящие в зале никак не могли решить, кто им омерзительней: свой балбес или пришлая нахалка.