Люсинда Берри - Я не сойду с ума

Я не двигалась с места, не совсем понимая, что мне следует делать. Я должна просто смотреть? Или мне присоединиться к игре? Все терапевты в этом отличались. Я взглянула на доктора Чэндлер в поисках совета, но она увлеченно следила за тем, как Джейни копается в куклах. Девочка аккуратно доставала их одну за другой, осматривала и раскладывала по кучкам.

– Может, предложим Ханне присоединиться? – спросила доктор Чэндлер через несколько минут.

Джейни не услышала. Она сортировала кукол.

– Джейни: ты слышала мой вопрос?

Никакого ответа.

Доктор Чэндлер мягко положила руку Джейни на спину.

– Давай предложим Ханне поиграть с нами?

Кристофер тоже всегда предлагал Джейни привлекать меня, как сейчас делала доктор Чэндлер. Джейни сейчас отвечала ровно так же, как и дома: не реагировала.

– Тогда я попрошу Ханну присоединиться. Я хочу, чтобы она тоже поиграла, потому что вместе играть весело, и Ханна может обидеться, если мы ее не возьмем. – Голос у нее был ласковый, но авторитетный. – Ханна, будете играть с нами?

– С удовольствием. – Я подошла к кукольному домику и опустилась на пол рядом с доктором Чэндлер. Я просмотрела на кучки, сложенные Джейни. Она отложила всех кукол-женщин в отдельную кучу, отделив их от остальных.

– Я беру этих, – гордо сказала она, показывая кукол, которыми будет играть в домике. Меня не удивило, что она выбрала белого мужчину и маленькую девочку. Она посадила их за стол в гостиной и объявила: – Они будут обедать.

Я оглянулась на доктора Чэндлер. Интересно, она заметила, как Джейни избавилась от всех кукол, изображавших взрослых женщин? Она видела, что Джейни делает?

– Что они едят? – спросила доктор Чэндлер.

– Хот-доги и мороженое.

– Ням-ням. Звучит аппетитно. Я люблю мороженое.

– Я тоже, – сказала Джейни.

– А Ханна любит мороженое?

Без ответа.

– Ханна любит мороженое?

Джейни принялась тихонько напевать.

– Расскажи мне о семье в домике?

Джейни показала на мужчину на стуле:

– Это папа. А это дочка, – и она показала на маленькую девочку на соседнем стуле.

– А мама есть?

Джейни с отвращением скривила губы.

– Нет, мамы нет.

Остаток сеанса прошел в том же духе. Я ходила за ними, они играли, и доктор Чэндлер задавала вопросы. Когда прием закончился, она попросила секретаря отвести Джейни в комнату ожидания и почитать с ней, чтобы поговорить со мной наедине.

– Вам, должно быть, действительно тяжело, – сказала она. как только дверь закрылась.

Я готова была расплакаться.

– Это было нелегко, – я выдавила улыбку.

Она отвела меня обратно на ковер, и мы сели. Лицо у нее было озабоченное.

– У Джейни явно есть сложности с формированием привязанностей, но с вами они не связаны, – она скрестила руки на груди. – Она выплескивает все на вас, но направлены ее эмоции не против вас, хотя это так и выглядит Они направлены против ее матери. Вспомните, что мы о ней знаем… – Она принялась загибать пальцы: – Мама запирала ее в трейлере и никогда не пускала на улицу. Ни разу. Она держала девочку на привязи, как собаку, и почти не кормила ее. Не заботилась о ней. И это только то, что известно. Мы знаем лишь то, что рассказало ее тело. Об остальном мы можем только догадываться. Естественно, она ненавидит свою мать. И не только свою – всех матерей. Она ассоциирует женщин с матерями, а вы, к сожалению, попадаете в эту категорию. Ее гнев и чувства по отношению к биологической матери оказываются направлены на вас, – она сделала глубокий вдох. – Но вам от этого не легче. Это очень больно.

Мне безумно хотелось сказать, что эта версия имеет смысл только в том случае, если с ней плохо обращалась именно Бекки. Мы не могли знать, так ли это, пока Джейни не расскажет сама, потому что расспросить Бекки мы не имели возможности. Я подумывала нарушить требования и рассказать, что мама Джейни не пропала, что она умерла, но Пайпер убедила меня, что лучше держать это в тайне, пока полиция не нападет на след. Они хотели, чтобы тот, кто пытался убить Бекки, думал, что она жива, или хотя бы сомневался в ее смерти.

Я вздохнула.

– Больше никто не видит настоящего положения дел. Кристофер ведет себя так, будто все это ерунда, и от этого я словно схожу с ума.

– Вы не сходите с ума. Она осознанно избегает всего, что с вами связано.

– И что мне делать? – спросила я.

– Прямо сейчас вы ничего не поделаете, – сказала она. – Она получила травматичный опыт формирования любви и привязанности в связи с фигурой матери. Теперь она уверена, что мир небезопасен и матерям нельзя доверять. Задумайтесь: обычно, когда младенцы плачут, их берут на руки, и кормят, когда они голодны. У Джейни этого не было. Она не может вам доверять, поэтому отстраняется, хотя вы-то и нужны ей больше всего.