Роман Канушкин - Телефонист [litres]

Позвонила Ксения. Сухов извинился и всё же не удержался и расплылся в улыбке. Но говорил без нажима, чуть ли не соглашаясь на все просьбы дочери. Форель с Вангой переглянулись.

– Учится, – важно заявил писатель, указывая оттопыренным большим пальцем на Сухова.

– Мы все учимся, – сказала она. Наконец её улыбка вышла не такой грустной.

Сухов закончил говорить, снова извинился. Он вообще сегодня произносит много лишних слов.

– Как она? – поинтересовался Форель. Ксения оказалась самой стрессоустойчивой из них.

– Хорошо, – сказал Сухов. – Отлично. Вам огромный привет. Говорит, вы её ангел-хранитель.

– Ну, я… – Форель замялся.

– Она так считает, – сказал Сухов. Посмотрел на него прямо и серьёзно добавил: – И я тоже.

Ольга позвонила только через месяц. Когда май уже вовсю катил к завершению. Эта прекрасная цветущая весна, которая чуть не стала чёрной, заканчивалась. Ольга сообщила, что Мадам вышла из комы, но всё пока очень нестабильно, неясно, как там дальше будет, и опасаются нового ухудшения.

– Просто я подумала, что ты должен знать, – сказала Ольга.

– Да, должен, спасибо, – сказал он. Потёр губу, наверное, чтобы не облизывать, спросил: – Ну и куда ты пропала? Зачем?

Молчание в телефонной линии. Но лучше, чем ничего. Он подумал, что надо попробовать пошутить: по-старому не будет, но ведь шаг за шагом можно, их старые словечки, знаки, формы, не утраченные до конца смыслы, мостики, чтобы опереться шаг за шагом, чтобы стать хоть чуточку ближе, попробовать… Но вместо этого он молчал. И она молчала. Наконец он сказал:

– Эй, я всё ещё здесь.

– Я тоже.

– Ты… – с трудом сказал следующее слово и даже не понял, какая у него была интонация: – Приезжай.

Молчание. А потом тихо-тихо:

– Ты разве хочешь меня видеть?

– Проверим?

– Я больше не твоя инопланетянка.

– Нет, – подтвердил он. – Ты моя женщина, которую я нашёл на Земле. И очень боюсь потерять, – и не дав ей ответить, тут же заговорил дальше. Может быть, потому что боялся, что она спутает, услышав банальность, а может, потому что ему просто хотелось с ней говорить и говорить. – Знаешь, я месяц не мог писать. Ни слова. Думал, что уже вообще никогда… А сегодня начал новую книгу. Представляешь, именно сегодня!

– Вот как? – она горько усмехнулась. – О Телефонисте?! О том, что с нами произошло на самом деле? Что ж, думаю, она будет… совсем правдивой.

– Нет, – сказал он. – Не так.

Чуть-чуть помолчал. Не надо ему бояться быть банальным. И вообще не надо ничего бояться. Он сказал:

– О любви… – улыбнулся. – Представляешь? Может, дорос? Книгу о любви, и о грусти. И о том, как ждать.

Молчание. Дыхание, как будто она стала ближе. И вопрос:

– Ты сейчас где?

– Дома.

– Подойди к окну.

Он подошёл. Она стояла внизу. Подняла на него взгляд, как испуганная старшеклассница. Отняла телефон от уха, еле заметно помахала свободной рукой. Она сильно похудела. И была в его любимом платье. Дотронулась до него, как бы показывая, что это так. И жест, и улыбка вышли робкими. Все мостики можно выстроить заново. Постараться. И не беда, что шаг за шагом.

Он понял, что идет за ней, когда уже сбегал вниз по лестнице.

Конец