Роман Канушкин - Телефонист [litres]

«Это жар», – сказал сам себе Дюба. Всё-таки сильнее, чем он хотел бы предполагать, но просто жар – нет там никого, никаких глаз, в темноте.

Дюба пополз дальше, убеждая себя, что за ним никто не крадётся по пятам. Ксения бы видела и предупредила бы его. Видела и, уж конечно, слышала бы, как нарастает злобное ворчание.

Он дополз до половины лестницы, когда силы стали его подводить и потребовалось отдышаться. И он услышал начало нового разговора. Ванга приехала не одна. Она ещё этого не знала, но уже допустила в своё сердце тьму. И очень скоро научится различать в этой тьме.

Дюба пополз быстрее.

Игорь Рутберг встретил их копающимся в двигателе небольшого экскаватора. Спрыгнул с гусеницы:

– Ванга? Привет, – произнёс удивлённо. – Какими судьбами?

– Здравствуй, Игорь, – сказала она. И замолчала.

– Сухов представился.

– Я знаю, кто вы, – улыбнулся Игорь Рутберг. – Поэтому я и назвал её Вангой. Чем обязан?

«Соломинки, соломинки, – у Ванги застучало сердце. – Их всё меньше… Тогда ты тоже встретил меня, беззаботно тренькая на гитаре. Объясняй. Объясняй немедленно! Я так хочу, чтобы это был не ты».

– Где твоя сестра? – услышала Ванга собственные слова.

– Какая из двух? – спросил он, совершенно не удивившись. – И зачем это они тебе понадобились?

Ванга задышала чаще и поняла, что, на самом деле, это ей сейчас надо держать себя в руках.

– Ну, не потому что нас интересуют ваши семейные тайны, – спокойно сказал Сухов.

– Да нет никаких тайн, – Игорь Рутберг пожал плечами. – Так в чём дело?

– Протасова, Елена Павловна, работает…

– Я знаю, кем она работает, – прервал Сухова Игорь Рутберг. – И у кого. Она так решила. Это наказуемо?

– Игорь, ты знаешь, о чём мы говорим, – сказала Ванга.

– Да, я слежу за окружающим миром, – согласился тот. – Писатель Форель – любопытный персонаж. И все эти убийства вокруг него… От меня что-то нужно?

Но Сухов не дал Ванге больше говорить:

– Нам известно, что ваша вторая сестра находится сейчас здесь, – сообщил он. – Ольга Павловна Орлова.

– Верно, – подтвердил Игорь Рутберг. – Вот её машина… Их дом подвергся ночью нападению, и она приехала ко мне. Вас это удивляет?

– Мы хотели бы с ней поговорить.

– Я дал ей успокоительное, и сейчас она спит. Вообще-то, она приехала в шоке. Ладно, давайте, выкладывайте, что вы там себе нафантазировали, а то у меня дел по горло.

И опять Сухов не дал Ванге говорить:

– Сами копаетесь в экскаваторе?

– Люблю возиться с железками, – усмешка. – Это ведь тоже не наказуемо. Сухов, мне известно, что у вас похитили дочь, и я вам очень сочувствую, но давайте не ходить вокруг да около.

Пространство вокруг них наэлектризовалось. Но Сухов продолжал говорить спокойно, и Ванга поняла, что он делает. Нашла коса на камень. Игорь непробиваем, у них на него ничего нет, и он знает это. И может их выставить в любую минуту. Здесь Ванга, и он пока оказывает им любезность. Но коса нашла на камень. И Сухов будет так же говорить, отрабатывая прямо сейчас по ходу дела свою версию, и ждать, кто первым из них ошибётся и совершит прокол.

– Сегодня ночью, – Сухов вздохнул, – как раз в момент нападения на дом Орловых, мне пришли от Форели два любопытных сообщения. Не хотите ознакомиться?

– Нет.

– Я могу прочитать, но лучше посмотрите сами – возможно, там что-то личное. А возможно – больше.

– Ладно, хоть вы и тратите моё время впустую…

Игорь Рутберг посмотрел. Телефон Сухова находился в руках владельца:

– Полагаю, «Крёз» – это синоним слова «олигарх», а «клининг-менеджер» – уборщица. Как вы это прокомментируете? – спросил Сухов.

– Что именно? Форму изложения эксцентричного писателя?

– Суть.

– Почему моя сестра у него работает? – Игорь Рутберг рассмеялся. – Хочет.

– Суть не в этом, – усмехнулся Сухов. – Посмотрите второе сообщение.

– Такой же бред.

– Конечно, имя матери не может быть отчеством. Здесь я вынужден согласиться.

Что-то услышала Ванга в голосе Сухова. Какую-то холодную решимость, когда все сомнения уже позади. Он не уйдёт отсюда без дочери. Или без… Только б он не наделал глупостей! Но Сухов уже убеждён; он что-то поймал, какую-то эмоцию, пока только её, и он будет давить, капля за каплей, ком за комом, пока это не вызовет лавину. Все домыслы сложились в картину, капли, комья, кусочки, склеенные этой эмоцией, но ему нужны не доказательства, не только они, он больше не верит в правосудие, ему нужна его дочь. И он уже отсюда не уйдёт.