Камбрия Брокманн - Скажи мне все

Я прикусываю губу Джона, чтобы прервать поцелуй, потом отстраняю его и приказываю:

– Ложись.

Ему нравится, когда им командуют. Я смотрю, как он укладывается на землю и даже не вздрагивает от холода.

Я опускаюсь на него, оседлываю его торс, склоняюсь к его губам и говорю:

– Давай выпьем еще немного.

Он не хочет пить и качает головой; в глазах горит лихорадочное желание кое-чего другого – меня. Я подношу фляжку к губам, притворяясь, будто глотаю виски, потом передаю ее Джону. Тот не хочет казаться слабаком, поэтому делает несколько долгих глотков.

– Давай, – говорит он, опираясь на локти и откидывая голову назад так, что его затылок упирается в землю. Я продолжаю целовать его, дразня – пусть лучше поработает язык, чем другие части тела. Джона это начинает утомлять, он расстегивает свои брюки.

– Подожди, – говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал сонно и пьяно. – Давай чуть-чуть переждем, так будет лучше. Давай минутку полежим здесь.

Он протестует, но я убеждаю его, что так удовольствие будет еще острее, и Джон укладывается наземь и закрывает глаза. Он вырубается через минуту, дыхание становится ровным и медленным. Я встаю и стряхиваю землю с колен и юбки. Негромко свистнув, тычу Джона носком туфли, чтобы проверить, действительно ли он спит. Его тело не шевелится.

Это самое простое действие в мире – оставить его умирать.

Я стою над ним в одиночестве и тишине. Ветер кружит вокруг снежные хлопья, заключая нас в теплые, удовлетворенные объятия. Я смотрю вниз, на Джона, и думаю о Руби, которой он больше не причинит вреда. И о Максе, который наконец освободится от своего мучителя.

Основная часть бурана катится к нам через южные холмы Мэна. Моя идеальная снежная буря. Джон замерзнет здесь насмерть, и это посчитают несчастным случаем. Здесь такое случается постоянно. Я поворачиваюсь и начинаю спускаться по тропе. Потом ускоряю шаг. Мне нужно выбраться из леса прежде, чем снежный покров станет по-настоящему толстым. Я не должна оставить следов. Я даже не оглядываюсь на его тело. Я знаю, что он никуда не денется. Кровь приятным теплом приливает к моим щекам.

Наш мир станет лучше без него.

Спустившись по крутой тропе и почти выйдя на дорогу, я слышу впереди себя какой-то звук. Быструю поступь по утоптанной земле.

– Малин?

Из темноты появляется силуэт, и я внезапно теряю способность дышать. Горло перехватывает, грудь сдавливает. Должно быть, это паника. Это не входило в мой план.

Макс стоит передо мной на темной тропе, глядя на меня с теплом и беспокойством.

– Где Джон? – спрашивает он, глядя мимо меня туда, где, по его мнению, должен находиться Джон.

– Не знаю, – говорю я. – Я одна.

Я стараюсь думать быстро. Как увести Макса подальше от Уступа? Я протискиваюсь мимо него и направляюсь в сторону кампуса, надеясь, что он пойдет за мной и не спросит больше ничего.

– Что ты делаешь? Я видел, как вы ушли вместе.

– Может, пойдем уже? – говорю я, старательно держась обочины. Дорога уже местами обледенела. Я гадаю, когда грузовики с солью начнут посыпать шоссе острыми кристалликами.

– Серьезно, где он? – снова спрашивает Макс.

Мое горло начинает непривычно сжиматься, сердце дико колотится в груди. Тело Джона в конце концов найдут, и Макс сообразит, что к чему. Он поймет, что случилось.

– Почему ты здесь? Почему преследуешь меня? – Мой голос срывается почти на визг.

– Чтобы убедиться, что с вами всё в порядке. Потому что ты – мой лучший друг, а Джон… ну, это Джон, – отвечает Макс, спеша следом.

Он забегает передо мной, заставляя меня резко остановиться, и кладет руки мне на плечи. На дороге пусто и тихо, снегопад становится гуще.

– Малин, где Джон?

Мне кажется, что я задыхаюсь. Это не входило в план. Макс настойчиво смотрит на меня. Я хочу, чтобы он прекратил это, оставил все как есть. Я хотела бы, чтобы он не заботился так обо всех. Слышу вдали знакомое громыхание лесовоза. И понимаю, что именно должна сделать. Макс слишком хороший, слишком чистый, и потому его участь решена.

– Он там, наверху, верно? Что ты сделала? – спрашивает он.

– Руби так и будет страдать, – говорю я.

– Малин… – Он почти умоляет меня.

Я хочу стереть последний час. Хочу снова оказаться в спортзале и высмотреть Макса. Почему я не высматривала его? Я же знала, что он наблюдает, он всегда хочет уберечь меня и Руби. Почему я не удостоверилась, что он ушел? Ошибка. Я не люблю делать ошибки. Воздух застревает у меня в горле.