Люси Фоли - Охотничий Дом

Он заметил, как смотрели на него гости – как на диковинного уродца. Когда ему случалось – изредка – краем глаза увидеть свое отражение в зеркале, он понимал почему. Он выглядит как дикарь, как настоящий маргинал. Возможно, это единственная работа, где нечесаные волосы и поношенная одежда могут восприниматься как необходимость. Иногда его посещает мысль, а не бросить ли притворяться почти нормальным человеком, не зажить ли совершеннейшим дикарем. Он наверняка сможет. Он достаточно вынослив, первые месяцы тренировок в морской пехоте быстро выбили из него всю изнеженность, а последующие годы закалили, сделали жестким. Единственная слабость, с которой он справиться не в силах, – в его голове.

Он владеет всеми нужными навыками, знает, как выжить в дикой природе. Можно взять ружье, удочку, охотился бы, рыбачил. Остальное, если надо, можно украсть. Он без колебаний готов что-то отвоевать. Разве он не отдал все? А ведь столько людей живут, даже не понимая, что владеют гораздо большим, чем им нужно. Они ленивые, жадные и не видят, насколько легка их жизнь. Быть может, это не их вина. Может, им просто не выпал случай осознать, насколько хрупко их счастье. Однако иной раз он думает, что ненавидит их всех.

Кроме Хитер. К ней у него нет ненависти. Но она другая. Она не порхает в облаке беспечного легкомыслия. Он плохо знает ее, но чувствует, что и ей знакома темная сторона жизни.

Он вылез из постели. Бессмысленно притворяться, что удастся уснуть. Открывая дверь гостиной, он разбудил собак, которые с сонной рассеянностью подняли головы, но уже через минуту возбужденно прыгали вокруг него, мельтеша хвостами. Возьму их на прогулку, подумал он. Ему нравилась глубокая тишина этого места ночью. Тропинки вокруг Охотничьего Дома он в темноте отыскивал с такой же легкостью, что и днем.

– Сейчас, девочки, сейчас, – сказал он.

Достал из шкафчика бутылку односолодового виски, отпил немного, затем плеснул в стакан. Вдруг поможет снять напряжение.

Я позвонила в полицию, чтобы рассказать про тело.

Голос оператора (похоже, лет девятнадцать или около того) звучал отвратительно оживленно.

– Это не похоже на несчастный случай, – сказала я.

– Почему вы так думаете, мэм?

В его тоне едва заметная, но совершенно отчетливая нотка шутливости – я еле сдержалась, чтобы не сказать, кем я была и чем занималась.

– Потому что, – ответила я со всей возможной терпеливостью, – на шее характерная полоса. Я… не специалист, но это похоже на отметину, когда применяют силу.

«На удушение», – подумала я, но вслух не сказала. Не хочу, чтобы он объявил, что я спешу с выводами.

Повисла долгая пауза, во время которой, как мне показалось, он решал, насколько этот звонок соответствует уровню его зарплаты. Когда снова заговорил, не осталось ни намека на шутливость.

– Если подождете минуту, мэм, я приглашу человека, который переговорит с вами.

Я ждала, наконец в трубке раздался голос, женский.

– Здравствуйте, Хитер. Говорит старший инспектор Элисон Квири.

Голос слишком уж властный для маленького местного полицейского участка. Выговор тоже нездешний, легкая эдинбургская картавость.

– Меня направили сюда помочь в расследовании другого дела.

Ясно, подумала я.

– Как я понимаю, мы имеем дело с пропавшим человеком, который, к сожалению, был найден мертвым.

– Да.

– Можете описать погибшего?

Я повторила то, что уже рассказала юнцу, добавив деталей. Упомянула странное положение тела и брызги запекшейся крови на камнях.

– Хорошо, – сказала она. – Насколько мне известно, сейчас добраться до вас невозможно, учитывая погоду и отдаленность поместья. Но мы постараемся при первой же возможности выслать к вам вертолет.

«Пожалуйста, – едва не взмолилась я, слушая размеренный и спокойный голос этой Элисон Квири, – пожалуйста, приезжайте как можно быстрее. Я не могу находиться здесь одна». Но вслух я спросила:

– Когда, как вы думаете, это произойдет?

– Боюсь, не могу точно сказать. Пока такой снегопад, мы бессильны. Но это будет скоро, я уверена. А пока я бы попросила, чтобы ваши гости оставались в помещении. Объясните им, что это необходимо, но, пожалуйста, не разглашайте никаких подробностей, которые вы мне рассказали. Мы не хотим никого напрасно пугать. Кто находится там сейчас?

На меня навалилась усталость – я не спала уже сутки. Меня то накрывало изнеможение, то подбрасывало всплеском адреналина. Мысли текли медленно, тягуче, точно патока.