Говард Лински - Поиск

Единственный хлопок был громким и сильным, он прорезонировал в теле Брэдшоу. Уиклоу подождал, когда тот затихнет, а затем хлопнул еще раз и еще. Мужчина каждый раз широко разводил сцепленные руки и сводил их вместе. Он повторил этот медленный хлопок четыре или пять раз. Только тогда до Брэдшоу дошло, что тот делает.

Уиклоу ему аплодировал.

― Лучшее объяснение, что я слышал. Не думал, что вы до такого могли додуматься. Когда вы впервые сюда вошли в своем дешевом костюме и с дурными манерами, я подумал: «Ну, здесь мы далеко не уедем», но вы превзошли мои ожидания. Никакой псевдоинтеллектуальной ереси. Вы заглянули в мое сердце и поняли меня!

― Понимать не значит принимать, Уиклоу, ― напомнил ему Брэдшоу.

Уиклоу фыркнул.

― Как жаль, я буду скучать по нашим милым маленьким беседам. Однако, скажите мне, как вы смогли это понять, когда те предположительные умники с учеными степенями не смогли?

― Они сравнивали вас с другими, ― сказал Брэдшоу. ― Я же исходил из того, что вы уникум.

Уиклоу понравился этот комментарий.

― Продолжайте.

― Поначалу я делал то же, что и они. Читал книги, изучал других серийных убийц, пытался сравнивать ваше поведение. Пытался вписать то, что вы совершили в уже существующую и четкую категорию.

― Но не смогли, ― Уиклоу произнес эти слова с некоторым удовлетворением.

― Нет, потому что таких, как вы, еще не было.

После этих слов Уиклоу, казалось, начал излучать гордость.

― Вы исключение из правил, ― сказал Брэдшоу. ― И, как только я понял, что могу вернуться к вашей книге и прослушать ее с другой точки зрения, не как врач или ученый, но как обычный человек. Тогда я понял, почему вы совершали то, что совершали.

― Экстраординарно, ― прокомментировал Уиклоу. ― Тем не менее, вы правы. Мне хочется убивать их именно из-за их жизненных сил. Некоторые назовут это деструкцией, но я не согласен. Я бы назвал это в своем роде креативным.

― Вы создаете альтернативную реальность, ― просто заметил Брэдшоу.

― Да! Ах, отправляйтесь в старший класс, детектив! Верно, я создаю целый новый мир без них. Представьте себе тысячи, миллионы крошечных взаимодействий, которые они совершили бы с другими людьми, если бы я не прикончил их? Те мои субъекты жили бы дальше, может быть, годы и годы, вероятно, до старости. Они бы выросли, повстречали кого-нибудь, женились и завели детей, а их дети потом сделали тоже самое, а затем субъект стал бы стариком или старухой с внуками, может, даже правнуками. Целая семья, просуществовавшая бы десятилетия, оказалась вычеркнута из истории мира.

― Но вы помешали этому. Забрали это у них.

― Я положил конец всем этим бесчисленным вероятностям всего лишь при помощи приложенного давления протяженностью несколько секунд. А, когда погас их свет, вместе с ним исчез целый другой мир, словно погаснувшая свеча.

Он поднял палец и подул на эту воображаемую свечу, чтобы проиллюстрировать свои слова. Брэдшоу видел восторг в глазах Уиклоу. Он этим наслаждался. Не удивительно, что ему нравилось

быть в тюрьме. Он мог воскресить в памяти воспоминания о каждой из своих жертв, упиваясь чудовищностью того, что он с ними сделал снова и снова.

― Возможно, вы правы, детектив. Это власть. Власть изменять мир, по одному предмету за раз.

― Я готов больше поговорить об этом: сегодня, завтра, ― начал перечислять Брэдшоу. ― Я не против, но сперва...

― Но сперва?

Его, казалось, разозлило, что детектив прервал его речь.

― У нас сделка, помните? Я выясняю, почему вы делаете то, что делаете, а вы платите мне тем, что рассказываете, где похоронены тела, а затем раскрываете, что на самом деле произошло с Сьюзан Верити.

― Ах, да, наша сделка, ― Уиклоу произнес эти слова так, словно Брэдшоу напомнил ему о чем-то грязном и неприятном. ― Ну, с этим возникнут сложности.

― Какие еще сложности?

― Это было так давно.

Осознание того, что его подозрения в том, что Уиклоу не выполнит свою часть сделки, разозлило Брэдшоу.

― Не пытайтесь выкрутиться, Уиклоу. Вы поклялись, что расскажете мне.

― Честно... после всего этого времени... не могу сказать вам, где похоронены дети, да и зачем вам это? Они уже давно разложились, детектив. Хоронить нечего.

― Тем не менее, семьи...

― Семьи! Только о них мне и твердят! Семьи и их страдания! Что насчет моих страданий? ― запричитал он.

― У нас было соглашение, ― голос Брэдшоу был тихим и зловещим. Непроизвольно, он сжал ладонь в кулак, что не скрылось от глаз Уиклоу.