Эрин Келли - Каменная пациентка [litres]

Много лет назад ее глаза были голубыми, с одной характерной темно-синей полоской в правой радужке. Теперь же они выцвели с возрастом, приобретя водянистый вид, поэтому темное пятно менее заметно, но годы не смягчили ее голос: она по-прежнему говорит как робот, без интонаций. Она – печатная плата с недостающим чипом.

– Вы очень гостеприимны, – отвечаю я.

– Вам доводилось бывать тут раньше?

– Не доводилось, – говорю я. Я трудилась очень усердно, в Кромер-Холле и потом постоянно, чтобы обрести уверенность в себе в любой ситуации. Я думала, что наконец-то избавилась от недостатков своего воспитания. Однако здесь мои корни снова хватают меня за лодыжки.

– Ну, боюсь, у меня не будет времени на экскурсию. – Гринлоу смотрит на свои часы. – Меня ждут в Палате через полчаса.

Я рада, что мы ограничены во времени. Это избавляет меня от необходимости заполнять паузы нервной беседой, и мы сможем сразу перейти к обмену информацией. Это позволяет мне разговаривать с Гринлоу на ее языке – лаконичном и эффективном.

– Хотите чаю? – спрашивает она насмешливо.

– Хочу. – Кажется, будто я играю в игру «да – нет» из моего детства. Мы идем по коридорам, спроектированным Пьюджином с его маниакальным вниманием к деталям. Узоры на сводчатых потолках кажутся почти живыми. Книжные шкафы вдоль одной стены и картины с переполненными залами заседаний напротив. Я опять вспоминаю, почему на портретах здесь изображены в основном мужчины. Большая часть картин написана в те дни, когда женщины не допускались в Парламент. Вот относительно недавний портрет маслом Маргарет Тэтчер – ее ярко-синий костюм как всплеск цвета среди монохромных мужских. Хелен должна быть где-то там же, другое пятно яркой дамской расцветки, но она не останавливается, чтобы указать на себя.

Никто не обращает на меня внимания, пока я рысью спешу за ней. Она ходит быстрее меня. Тот, кто печется о здоровье так, как она, – вряд ли может позволить себе расслабиться. Память впервые за долгие годы выносит на поверхность ее фотографию на первой полосе во время пробежки – в кроссовках, гетрах, с лентой на голове и при полном макияже – а ведь труп тогда даже еще не успел остыть. Я гоню от себя прочь это воспоминание, пока оно не разлетается на кусочки.

Обеденный Зал пэров – я узнаю его по книгам – богато отделанное красным деревом пространство, увешанное экранами, показывающими дебаты в Палате. На знаменитых скамьях цвета бычьей крови брудастые законодатели дремлют под бормотание докладчика о чем-то «широкополосном». Цифры, для меня бессмысленные, бегут строкой в нижней части экрана.

– Я бы никогда не узнала вас, – говорит Хелен, когда мы усаживаемся за круглый стол с безупречно белой скатертью, и суетливо поправляет бутылочку с уксусом. Я вытряхиваю салфетку из держателя и наконец заставляю себя посмотреть ей в глаза. Что-то проскальзывает между нами прежде, чем мы можем это сдержать, – понимание и ирония. Я один из двух людей в мире Хелен Гринлоу, которые могут расслабиться, сидя напротив нее, как и она со мной. В этом безмолвном общении есть некая темная свобода. Но Хелен моргает, и все исчезает.

Она заказывает чай и лепешки на двоих. Серебряные чайники и китайский фарфор появляются на нашем столе через секунды. Все это изрядно субсидируется из государственного кармана, и в этом заключается еще одна ирония. «У меня есть долг перед общественным кошельком», – сказала она после убийства. Не перед обществом, а перед кошельком.

Эта фраза все говорит о ней; признание, что приходно-расходная книга для нее всегда на первом месте, а люди на втором.

Хелен наливает чай; ни возраст, ни нервы не отражаются на твердости ее рук. Но мои трясутся. Как только официант оказывается вне пределов слышимости, Хелен произносит как бы между прочим:

– Полагаю, вы здесь из-за денег?

Она искренне думает, что мне нужны наличные, и считает, что это и есть причина нашей встречи. Значит, Джесс был прав. Я всегда останусь Марианной Смай из Настеда. Он знал, что я так поступлю? Или – еще хуже:

– Джесс уже обращался к вам?

Ее поднятая бровь говорит лучше нее самой.

– Джесс? От него не было никаких известий.

Значит, его угрозы оказались пустыми. Я не могу позволить ей думать, что пришла сюда без причины, и не могу расслабиться. Я должна действовать, а не реагировать на ее действия.

– Ладно. Ну – у меня-то деньги теперь есть. – Мне хочется объяснить, что у меня есть деньги именно в ее понимании. В виде активов, которым требуется время, чтобы превратиться в наличные. Увы, Джесс прав в отношении меня, если не сказать больше. – Но Джесс решил, что ему нужна очередная порция мяса, и собрался потребовать ее как можно скорее. Вот почему я хотела поговорить с вами. Чтобы добраться до вас раньше него. Если он пока не вышел на контакт – это не займет у него много времени.