Майкл Маршалл - Соломенные люди

После двух звонков она ответила. Слышался неясный шум, голоса, неразборчивые объявления, доносившиеся из громкоговорителей.

– Что происходит? – спросил он.

– Ты в такси?

Голос ее звучал возбужденно, и почему-то это вызвало у него раздражение.

– Нет. Что ты делаешь в аэропорту?

– Мне позвонил человек, который по моей просьбе занимался мониторингом Сети. Мы наткнулись на "Человека прямоходящего".

– Это всего лишь пара слов, Нина. Может, это просто выставка фотографий Роберта Мэпплторпа [21]. К тому же федералы наверняка уже в курсе.

– ФБР тут ни при чем, – раздраженно возразила она. – Я занималась этим самостоятельно.

– Ладно, – сказал Зандт. – Подробнее?

– Он зафиксировал IP-адрес компьютера, с которого производился поиск, и определил номер телефона, с которого выходили в Интернет. Давай, Джон. Это имя всплыло впервые за два года. Я никогда никому не показывала ту записку, которую ты получил. Для всего остального мира он до сих пор известен как "Мальчик на посылках".

Зандт подождал, пока закончится очередное объявление, заглушавшее разговор, а затем ответил:

– Я говорил об этом Майклу Беккеру.

– След идет не из Лос-Анджелеса, – резко сказала Нина.

– Тогда откуда? Откуда?

– С севера штата. Из какого-то городка возле границы с Орегоном. Гостиница "Холидей-Инн".

– Ты звонила в местное Бюро?

– Тамошнее руководство меня терпеть не может. И помогать мне никто не станет.

Верно, подумал Зандт. А если погоня действительно увенчается успехом, что, впрочем, крайне маловероятно, – естественно, ей хочется самой арестовать преступника. Таксист все еще ждал за дверью, переминаясь с ноги на ногу.

– Слишком рискованно, Нина.

– Я позабочусь, чтобы тебя сопровождали несколько местных полицейских. Впрочем, не важно. Джон, самолет улетает через сорок минут. Я лечу на нем, и я купила два билета. Ты летишь или нет?

– Нет, – ответил он и повесил трубку.

Снова подойдя к двери, он сказал таксисту, что никуда не едет, дав ему достаточно денег для того, чтобы тот от него отвязался.

Потом выругался, схватил пальто и охапку папок и успел броситься наперерез такси, прежде чем машина выехала с дорожки. Ему вдруг пришло в голову, что совесть его и так уже достаточно неспокойна, чтобы обременять ее еще и судьбой Нины.

Но мысль эта не имела ничего общего с желанием ее защитить.

Когда я проснулся на следующее утро в девять часов, разметавшись по постели так, будто свалился с большой высоты, я обнаружил, что Бобби оставил на прикроватном столике записку, в которой говорилось, чтобы я встретился с ним в холле как можно раньше. Быстро приняв душ и приведя себя в некое подобие человека, я направился туда, ковыляя по коридорам, словно старый ленивец, которого заставили ходить на задних лапах. После ночного сна я обычно чувствовал себя иначе, хотя вовсе не обязательно намного лучше. Мысли текли медленно и вяло, словно перемешавшись с колотым льдом и незнакомой выпивкой.

В холле было почти пусто, лишь у стойки стояла какая-то пара. Где-то играла негромкая музыка. Бобби сидел на длинном диване, читая местную газету.

– Привет, – пробормотал я, остановившись рядом.

Он поднял взгляд.

– Дерьмово выглядишь, дружище.

– А ты все такой же свеженький, как всегда. Как это у тебя получается? Каждую ночь забираешься в яйцо и перерождаешься? Или все дело в тренировках? Расскажи. Хочу стать таким же, как ты.

Небо было безоблачным и чистым, и я с трудом удержался от стона, ковыляя через автостоянку следом за Бобби и прикрывая рукой глаза.

– Твой телефон включен? И заряжен?

– Да, – ответил я. – Хотя, честно говоря, не вижу смысла. Либо Ленивого Эда нет дома, и в этом случае мы лишь зря потеряем время, поехав к нему, либо он дома, но говорить с нами не захочет.

– Что-то ты сегодня не в духе, Уорд, – заметил Бобби. – Дай мне ключи. Я поведу.

– Да, я не в духе, – согласился я. – Хорошо, что мне составляет компанию счастливый андроид. Но если ты еще раз заговоришь в таком тоне, я тебя прирежу.

Я бросил ему ключи.

– Стоять, ни с места! – послышался чей-то отчетливый голос, и он принадлежал не Бобби. Мы посмотрели друг на друга, а затем обернулись.

Позади нас стояли четверо. Двое – местные полицейские в форме, один лет пятидесяти с лишним, сухой и тощий, другой лет тридцати, с солидным брюшком. Чуть в стороне стоял мужчина в длинном пальто, а рядом, футах в десяти от нас, – стройная женщина в аккуратном костюме. Из всей группы именно она внушала больше всего опасений.