Франк Тилье - Лука, или Темное бессмертие

Жена скользнула к нему за спину и обняла:

– Тебе бы съездить домой хоть на два-три часа. Никто тебя не попрекнет. Мы все же люди, а не машины.

Шарко накрыл ладони жены своими, два источника тепла в ледяной ночи. Его глаза обратились к экрану компьютера. На картинке, скорчившись, Flowizz спала под взглядами более двенадцати тысяч зрителей. Подозревала ли она о переполохе, поднявшемся снаружи? Бертран, стоя на коленях, дышал на перегородку и выводил на ней какие-то буквы.

– Он все время пишет «поезд гудок». Прямо сейчас, в разгар ночи.

– Может, их держат недалеко от железнодорожных путей?

– Возможно. Они ждут нашей помощи… Но если он сообщает только эти два слова, значит у него нет никакой иной информации о месте их заточения. Ни одного уточнения, которое позволило бы их локализовать. Гудок, поезд, тоже мне, сенсация. И что нам с этим делать? Звонить в Управление железнодорожного транспорта? – Он обреченно покачал головой. – Тебе объявляют, что через двадцать четыре часа ты умрешь. Что ты будешь делать?

Люси уткнулась подбородком мужу в затылок. Она чувствовала, как пульсирует его яремная вена, дальний отголосок его дыхания, свистящего в бронхах, и по тому, как он сжимал ее руки, поняла, какой гнев душит его.

– Я останусь с тобой и детьми. Я проведу все время с вами, на берегу моря, повторяя, как я вас люблю и как хорошо было жить с вами. Я посмотрю, как в последний раз заходит и восходит солнце. Это может показаться банальным, но я сделаю именно так.

– Тогда представь себе там, в цилиндрах, наших детей. Замени Flowizz и Бертрана на Жюля и Адриена…

В глазах Люси блеснули слезы. Шарко заметил это, он знал, до какой степени шокировал ее. В свое время его жена при чудовищных обстоятельствах потеряла своих близнецов, а время ничего не лечило.

– Зачем? Для чего ты мне такое говоришь?

– А ты бы пошла спать, хоть на одну минуту? Или же постаралась бы продержаться еще несколько часов и сражаться до конца? Flowizz чья-то дочь. Мать или отец проснутся, включат телевизор и увидят эти невыносимые изображения их ребенка, вынужденного заполнять своей мочой бутылку из-под воды. Поэтому нет, я не поеду спать, Люси, пока не сделаю всего возможного для этих людей. И не поеду повидать сыновей, хотя одному Богу известно, как я по ним скучаю.

Он только что вонзил меч в сердце жены, но на данный момент для него не было ничего важнее двух жизней, заключенных в смертоносной геометрической форме. Все потому, что в глубине души он всегда был больше чертовым хищником, чем отцом и мужем.

Резким движением он переключился на открытый в TOR-браузере, подключенном к Даркнету, и оформленный в черно-красных тонах форум собачьих боев. Он щелкнул по ссылке, связанной с учетной записью, выданной Простом. У него был доступ к никам, к фотографиям собак и боев. Кровь, ужас… Худшее, что есть в человеческом существе. Он нашел профиль Карателя, но ничто не давало возможности извлечь оттуда какие-либо конкретные личные данные. От неудовлетворенного желания Шарко ощущал электрическое покалывание в кончиках пальцев. Один из людей, на которых они вели охоту, дразнил их, находясь в единственном клике мышью, но оставаясь недоступным.

– Опять экраны между нами и ими. Типы, которые прячутся за своими компьютерами, с одной стороны, и страдающие жертвы – с другой, а мы тут, между ними, как крысы в лабиринте, бедные беспомощные рабы.

Люси вытерла влажные глаза. Она вытащила из кармана листок бумаги и положила перед его клавиатурой:

– «Cardiotex SA». Компания, которая производит электрокардиостимуляторы, базируется в Реймсе. В девять утра бедная беспомощная рабыня будет стоять у них под дверью…

Шарко глянул на листок, но ничего не сказал. Этой ночью его сердце было холодно.

– Утром получим все, что касается локализации телефонов, – продолжила она. – Остальные рабы пашут, внизу, на всех этажах, тоже принося в жертву свои семьи. Они разбирают по косточкам каждую улику, которую им приносят, или же отслеживают учетные записи на Facebook, стараясь найти следы. Николя предложил, что через несколько часов отправится в засаду в Жанвиль, чтобы увеличить наши шансы. Мы все зациклились на этом обратном отсчете, все сражаемся. А ты, значит, решил поплакаться на свою судьбу? И на мне опробовать бесчестные приемчики, достойные разве что старого злобного петуха с птичьего двора? – Она ткнула пальцем в листок. – Нет, мы не беспомощны, мы действуем и делаем все, что только в нашей власти, чтобы прийти им на помощь. Я знаю, что тебе тяжело, но и нам всем тоже.