Франк Тилье - Лука, или Темное бессмертие

– Классный сценарий…

– Н-да, нельзя сказать, что сценарий – сильная сторона таких фильмов, обычно он умещается на почтовой марке. Вдобавок кино черно-белое. Получается крайне реалистично, что особенно берет за душу. Если не знаешь, что это фильм и в нем играют актеры, вполне можешь поверить, что съемки настоящие и убийство настоящее, вроде снафф-муви [88] Снафф-муви – осуществление и съемки реального убийства в коммерческих целях. Существование настоящих «снаффов» до сих пор не доказано. . К тому же твой парень переписал фильмы на старую видеопленку и отрезал заглавные титры. Ни имен актеров, ни режиссера. Ничего. Фильм начинается сразу, как бы в сыром виде. У тебя возникает ощущение чего-то исключительного, запретной кассеты, которая показывается из-под полы и вызывает любые фантазмы, понимаешь? Как говорится, хочешь верь, хочешь не верь, но выглядит как настоящее. Ладно, не предлагаю тебе посмотреть, там ничего интересного.

– Спасибо, что избавил.

Сильвен ткнул в две кассеты на столе, на одной из которых были изображены маски:

– А вот с этими двумя у меня возникла настоящая проблема. Во-первых, «Atrautz». Я все перерыл, такого названия не существует, даже на сверхспециализированных форумах. Значит, речь идет о чем-то неизданном, никогда не появлявшемся на рынке и имеющем хождение исключительно среди нескольких посвященных. Снято на сотовый телефон, как «Her Last Bloody Day», но о нем поговорим позже. – Он показал Николя флешку. – Я их оцифровал на карту памяти и дам посмотреть одному приятелю-киномонтажеру, с твоего позволения. Он способен заметить детали, которые проскочат мимо нас.

– Да, конечно. Если он сможет помочь.

Масе кивнул на свой компьютер:

– Я их скачал и себе в ноутбук. Могу перекинуть скан на твой телефон. Делай с ними, что хочешь.

– Отлично.

Сильвен включил видеомагнитофон:

– Если коротко, в «Atrautz» речь идет о двух индивидуумах, причем неизвестно ни кто они, ни откуда взялись; они бродяжничают и дают волю самым диким фантазиям, но в самом начале фильма попадают во вроде бы заброшенный дом. Того или ту, кто держит телефон, мы не видим, второй остается в маске на протяжении всей истории. В доме они натыкаются на девушку-скваттера, грязную и почти ополоумевшую от крэка. И они заставляют ее пройти через все. Когда я говорю «все», это означает «все». Леденящее зрелище.

Он запустил воспроизведение. Картинка была косая и дрожащая. Пленка делала изображение зернистым, что придавало ему вид старого документального кино. Весь кадр занимал старый каменный жилой дом, окруженный высокой травой и умирающими гортензиями. Был конец дня, слева, за грядой кустов бирючины, заходило солнце. Окна первого этажа были заколочены расписанными граффити досками. Николя вглядывался в мельчайшие детали, пока камера приближалась к входной двери. Рука в перчатке вставила ключ в замок.

– Заметь, у них был ключ от дома. Вид у него заброшенный, но им обеспечили способ туда попасть.

Вдруг картинка смазалась, и все ускорилось – Сильвен нажал на кнопку:

– Перейду к основному. Сексуальные сцены, которые последуют дальше, вполне реальны, а уж удары, которые она получает… мало не покажется… Посмотри, совсем не удовольствия ради, но будь внимателен, это важно для дальнейшего. Я остановлю пленку за пять минут до конца.

Секунд через тридцать он перевел скорость на нормальную. Было видно окно, за окном ночь. В комнате девушка стояла на коленях перед столом, положив ладони на деревянную столешницу, голая и скелетообразная, с лицом, залитым слезами. Сколько ей лет? Двадцать? Разбитая нижняя губа сочилась кровью, скулы напоминали лесную землянику. Ей выбрили половину черепа, нарисовали свастику на лбу и на грудях. Тело было все в порезах, проколах и шрамах.

– В начале фильма ее тело уже было покрыто шрамами. Или она любительница садомазо и самоистязаний, или с ней проделывали нечто подобное задолго до съемок. А теперь обрати внимание на татуировку.

Николя заметил орла на левом предплечье и снова подумал про миф о Прометее. Он стиснул пальцами чашку, когда в кадре показался силуэт палача. Тот тоже был голым, только в черном шлеме-маске и перчатках. Напряженное тело, подтянутое и белое, все в пятнах крови. В правом кулаке блестел нож с коротким лезвием.

Камера надвинулась. Руки женщины, приближающийся нож, потом вой, когда нож отрезал фалангу мизинца. Сильвен заерзал на диване, потирая подбородок.