Майкл Корита - Те, кто желает мне смерти [litres]

– Как думаешь, какова вероятность того, что Итана здесь убьет молнией? – спросил Джек Блэкуэлл.

– Мизерная. Естественно, в подобных условиях подобную возможность исключать не стоит, но шансы крайне невелики.

– А его шансы умереть, если он вздумает задерживать нас без нужды?

– О, тут бы я сказал, весьма существенные! Но я также отметил бы, что зона повышенного давления смещается в сторону от этих вершин. Полагаю, Итану про это прекрасно известно, так что гроза вполне может служить некоторым оправданием.

Итан приостановился. Это было удивительное замечание – по двум причинам. Во-первых, потому, что его сделал Патрик – не слишком-то много людей способны делать такие заявления об атмосферных явлениях, пробираясь сквозь дикую местность, – а во-вторых, потому, что он ошибался.

Это называется закон Бёйс-Баллота [27] У нас чаще называется «барический закон ветра». Первым определил и сформулировал приведенную в нем закономерность голландский ученый Х.Х.Д. Бёйс-Баллот (1817–1890). . В Северном полушарии, если вы встанете спиной к господствующему ветру, зона пониженного давления будет располагаться от вас слева, а зона повышенного давления – справа, поскольку ветер закручивается против часовой стрелки внутрь, в сторону центра зоны пониженного давления. В Южном полушарии все наоборот. Патрик сделал полезное наблюдение, но пришел к совершенно неправильному выводу.

«Ошибочка вышла, – подумал Итан, – или ты просто не из этих мест?»

Тут он подумал про их голоса, про их педантичную манеру изъясняться, про безупречный, но напрочь лишенный хоть какого-то местного акцента английский. Словно они свалились сюда откуда-то из ниоткуда.

«Южное полушарие, – подумал он. – Далековато же вы забрались от дома, ребятки!»

Слова Патрика здесь следовало понимать с точностью наоборот. Его замечание относительно грозы могло не стоить ни гроша – или же дорого обойтись им всем, – но все-таки хорошо было об этом узнать. Если Итан был прав, об этом было очень хорошо узнать.

– В точности мои собственные мысли, – говорил тем временем Джек. – Ну что, опять проголосуем или все-таки доверимся Итану? Я твердый сторонник демократического процесса.

– Об этом мне известно.

– Но в определенные моменты необходимо твердое единоначалие. Для вящей пользы. Так что, пожалуй…

Прежде чем братья пришли к какому-либо решению, Итан двинулся дальше. Выше и впереди щелканье по скалам становилось все громче, и он ощутил первые жалящие укусы на своей собственной коже. Определенно град. Итан наблюдал, как накапливающиеся на земле ледяные шарики тают в луче его фонаря.

Братья следовали за ним вверх по каменистой осыпи уже молча – ночь наполняли только звуки тяжелого дыхания, потрескивание града по скалам, ветра, который свистел и жалобно завывал вокруг них, и раскатов грома, звучавших все ближе и ближе. Мир вокруг них то и дело озаряли ослепительные вспышки. На вершине осыпи, переходящей в плоское плато у подножия Репаблик-пик, град прекратился – остались только молнии и то, что напирало вслед за ними.

Правда, голова Итана уже не была занята грозой. Думал он про туристов, что шли перед ними. Ложный след, ложные цели. Чем выше те поднимались в гору, тем более бессмысленным представлялось ему их поведение. Отпечатки следов были совершенно свежими. Не просто недавними, не просто оставленными не более дня назад – оставили их максимум в течение последнего часа.

Примятая трава поведала, где эти двое сняли рюкзаки и присели на землю. Примятости были суше, чем участок земли вокруг. Это означало, что в качестве укрытий от града выступили их собственные тела. Это означало, что они совсем недалеко впереди.

Кому захочется подниматься на горную вершину в темноте и в град? Кому захочется лезть по алюминиевой лесенке навстречу молниям?

«Это не он, – уговаривал себя Итан. – Я знаю ботинки этого парнишки, и это совсем не его следы».

Составляющие менталитета выживания: широта мышления. Косность – дверь к смерти.

Итан опять посмотрел на примятую траву, когда плато осветила серия из четырех вспышек молний, и увидел свою ошибку. Он их недооценил.

«У него новая обувь. Он надел ее ботинки».

Это была мудрая мера предосторожности и прекрасная уловка, и если б их преследовал кто-то другой, все получилось бы – или, по крайней мере, это позволило бы им выиграть какое-то время. Хороший следопыт, конечно, заметил бы такие следы, но оставил их без внимания, зная, что они не такие, как у мальчишки.