Ирина Кошман - Силки на лунных кроликов

Нет. Только не ярость.

– Я верю тебе. Каждому твоему слову.

Кулаки разжались.

– Она живет в этом доме, – девочка прикоснулась к царапинам на шее. – Ходит неслышно днем. Иногда исчезает. Но потом ночью она появляется. Почти всегда появляется. И делает мне больно. Кричит. И никто не может мне помочь. И, кажется, она делает плохо отцу.

– Это твоя мать, да?

Молчание. Сильно сжатые губы.

– Они сунули меня в… тиски, в утробу и не давали дышать.

Руки девочки теперь разжались, как будто вся накопившаяся ярость разом выходила.

– Кто они? Кто, Алиса? Кто делал это?

– Они. Эти люди. Они кричали на меня и говорили, что я должна родиться. Я не могла дышать. Мне было плохо. Они сломали мне ребро.

– А ведьма? Ведьма там была?

Алиса резко повернула голову к Наталье и пристально посмотрела на нее. В глазах читалось отчаяние и страх.

– Да! Да!

– Они пытались так вылечить тебя, Алиса?

– Да. Я должна была родиться, но я не могла. Я плохая.

– Нет! – Наталья схватила Алису и сильно сжала в объятиях. – Никогда так не говори, слышишь? Ты не плохая, ты ни в чем не виновата, слышишь? Понимаешь? То, что они делали, – неправильно. Плохие они.

Руки девочки вдруг обрели твердость и обняли учительницу. Плечи затряслись. Она готова плакать. Готова.

– Пусть она не приедет, – снова прошептала Алиса. И от этого было только хуже. Ведь она всё равно приедет.

Ведьма, оставляющая следы на шее.

– Постой, – сказала Наталья и достала смартфон из сумочки. – Я сфотографирую.

– Нет! – запротестовала Алиса. – Мы не хотим!

Мы… Кто это – мы?

– Так надо, Алиса. Иначе плохих людей не накажут.

– Мой папа тоже плохой, да?

Наталья застыла. Разве на этот вопрос был правильный ответ?

– Иногда очень трудно понять. Порою самые плохие вещи становятся для нас спасением, а порой наоборот. То, что преподносится, как добро, оказывается самым страшным злом.

– И как понять?

Наталья пожала плечами. И вдруг сказала то, что сама хотела бы услышать.

– Слушай свое сердце.

Да, она была бы рада, если бы хоть кто-то сказал ей то же. Чаще всего люди говорят другим то, что хотели бы услышать в ответ.

Дверь в актовый зал хлопнула, эхо раздалось в пустом пространстве. Это была директор.

– Наталья Кирилловна, к девочке приехали, вы можете быть свободны.

В глазах Алисы застыла мольба.

Не отпускай меня. Не отпускай.

– Я помогу тебе, – произнесла Наталья одними только губами, чтобы слова не разлетелись в этом пустующем пространстве, не растворились в бесконечности.

Когда девочка вышла из актового зала, директор резко схватила Наталью за руку.

– Наташа, – прошептала она. – Не лезь туда, куда не просят.

Пререкаться с директором – всё равно, что перерезать себе горло тупым ножом. Но учитель промолчала, не подняв взгляда, вышла вслед за Алисой. Наблюдала, как та, сгорбившись, села в машину. Ее мать, с виду ухоженная статная женщина, села за руль с видом, как будто на заднем сидении у нее была мокрая вонючая псина.

Ведьма.

Как только майор услышал о внезапном звонке Алисы, тут же сел в машину и помчался в Гомель. Превышал скорость, один раз едва не слетел в кювет, но всё обошлось. Спокойно. Нужно было беречь сердце, чтобы оно не остановилось раньше времени.

Мальчик в пузыре. Она говорила про мальчика в пузыре.

Несколько раз перед выездом он порывался набрать номер Катерины. Но всякий раз что-то невидимое останавливало его. Нет. Он должен просто сесть в машину. Без предупреждения. По дороге Павел заехал в торговый центр, купил книг, мягких игрушек и сладостей.

Всё это время он думал о сыне. Много раз хотел расстаться со своей гордостью, порвать с ней, как с грязной шлюхой, с которой так долго ложился в постель каждую ночь, просыпался каждое утро. И всякий раз трусил, как щенок под дождем.

Но сейчас было не самое подходящее время, чтобы бояться. Он должен увидеть Алису. Должен увидеть «мальчика из пузыря» собственными глазами.

Подъезжая к белому дому с опустевшим садом, его руки затряслись. Эту дрожь он никак не мог унять. Странно, столько лет он видел много мерзких вещей. Но этот дом…

Алиса услышала звук знакомого мотора, когда машина еще ехала по центральной улице.

Не может этого быть! Не может быть!

Она выбежала, как обычный маленький ребенок, ожидающий любимую маму с работы. Мама, конечно же, принесет подарки и поцелует в носик. Черный минивэн припарковался у забора.