Ирина Кошман - Силки на лунных кроликов

Алиса взяла старую простынь, сделала примитивную выкройку и втыкала иглу в ткань по ночам, когда папа не видел, что в норе горит свет. Засыпала только под утро, а спустя пару часов папа приносил завтрак. Ее бледное лицо и без того выглядело слишком болезненным, чтобы заметить следы усталости. Когда сумка была готова, Алиса тайком начала прятать еду. Не съедала всё печенье, говорила:

– Оставлю на потом.

И он соглашался.

Девочка знала, что могла взять только сухую пищу. Невозможно было припрятать тарелку каши и запихнуть ее в сумку. Зато можно было спрятать несколько шоколадных конфет и батончиков. Правда, в норе они появлялись редко. Папа заботился о зубах девочки.

Фрукты слишком быстро портились. Как-то она спрятала яблоко, но оно стремительно начало темнеть и превратилось в вату. Однако, папа не должен был ничего заподозрить. Так что яблоко пришлось съесть.

В тишине она пыталась убедить себя, что план не сработает, и это просто ее очередные фантазии.

Ты любишь папу. Не делай ему больно.

– Люблю. Но мне плохо. Я не хочу больше сидеть в норе.

Что плохого в том, чтобы сидеть в норе? Здесь нет солнца, нет заразы.

– А вдруг я уже не больна? Может, со мной ничего не случится?

А если случится?..

– Пусть лучше случиться.

Помнишь, что случилось с мальчиком в пузыре?

– Пусть и со мной так случится!

И это было ее последнее слово. Голос внутри ее головы, звучавший, как голос Алисы из диснеевского мультфильма, замолчал, не в силах больше спорить.

И осенью, когда солнце превратилось в холодный тусклый диск на сером небе, когда небо перестало быть таким звездным, она, наконец, решилась на побег. Вот только нужно было решить, как открыть крышку норы. Ничего, она придумает что-нибудь. Совершать побег нужно вечером, когда солнце зайдет и не сможет спалить ее кожу.

Папа идет. Его шаги приближаются. Она хорошо слышит. За годы жизни в замкнутой тихой норе, ее слух мог уловить даже малейшее шуршанье мыши в соседнем дворе, в соседнем погребе.

Папа идет. На подносе что-то гремит. Это ложка в кружке с чаем. Ежедневный ритуал.

Уходи. Уходи.

Она мысленно умоляет его не приближаться к норе. Но он не слышит ее. Он не может читать ее мысли. И теперь остается только ждать. Ключ сталкивается с отверстием замка и издает неуверенный хруст.

Два щелчка. Замок открывается. Крышка. Он поднимает ее и спускается вниз из темноты.

А помнишь, как ты боялась этой темноты?..

Папа держит поднос и спускается по ступенькам. Он опускает за собой крышку, но замка с внутренней стороны нет. И никогда не было.

Алиса улыбается. Кажется, впервые за долгое время. Папа улыбается ей в ответ.

– Что ты мне принес?

– Как что? Покушать. В ванную пойдешь?

Алиса отрицательно качает головой. Она берет булку с изюмом и быстро запихивает ее в рот, будто бы голодна. На самом же деле, горло ее сжалось так, что девочка едва не подавилась. От нахлынувшего волнения подкатывает тошнота, ее тело сотрясает мелкая дрожь, но, кажется, внешне это не заметно.

В какую сторону ты должна бежать?

– Влево, – случайно произносит она вслух.

– Что? – удивляется папа.

– Ничего. Так.

Он давно привык к ее причудам, так что не удивляется даже.

Она растягивает ужин. Не потому, что ей вкусно. Вкуса еды она почти не ощущает. Всё превратилось в вату. Она боится.

Наверное, я отложу это до завтра.

Нет. Нет. Нет.

– Уроки сделала?

– Да.

Она отдает ему тетрадь с задачками по алгебре. Он, профессор, внимательно всматривается своими уставшими глазами. Алиса сделала много ошибок. Нужно было время.

– И что ты здесь написала? – ему не нравится.

– А что?

Она подходит сзади, держа в руках металлический поднос. Он не думает ни о чем, кроме алгебры и ее ошибок. Она замахивается. Руки, дрожавшие еще секунду назад, становятся вдруг твердыми, будто выдолбленными из гранита. Тяжелый поднос опускается на голову лысеющего мужчины.

Прости, папа. Простишь ли ты меня когда-нибудь?..

Я должна идти за кроликами.

Папа не издает ни звука. Он просто медленно поднимает руку, пытаясь прикоснуться к месту удара.

Алиса в ужасе пятится назад. Ведь она думала, что на этом всё и закончится. Она думала, что он просто упадет, потеряв сознание. Но папа, кажется, почти ничего не почувствовал.

Нет, всё-таки почувствовал. Он пытается встать, но его ноги предательски подкашиваются, и он падает на матрас. Издает такой звук, как будто вот-вот его вырвет.