Егор Малейко - Виноградная лоза. Сборник рассказов

Так вот: выпивать я любил.

Часто эта любовь меня доводила до не самых лучших ситуаций. После моего знакомства с Яной пришлось всерьез задуматься о том, в какую яму я засел. Предо мной встал выбор: либо разливающееся по телу тепло, либо родной человек, который шепчет при свете утреннего солнца “Доброе утро, птенчик”. Я выбрал сердцем – выбрал Яну. Продержался два месяца, потом выпил. Ну не мог бросить. Не мог! Яна любила меня и приняла мой грех. Мы договорились, что я буду держать себя в руках. Все шло хорошо, но потом, в день рождения Дениса…

После того, как она закрыла дверь в мой дом, я слетел с катушек. Все мои проблемы заключались в выпивке, и она была сильнее меня. Хотелось больше и больше: знобило, тело трясло, в горле – Сахара, – и я сдавался.

Со временем это притихло, но рядом с матрасом и стопкой книг иногда можно было найти пустую бутылку из-под виски. В холодильнике всегда было пиво.

Я вспомнил виноград у дома. Вспомнил блеск в глазах Наташи, её улыбку. Ковер-дорожку, по которому мы прошли в столовую. Отражение комнаты в графине.

В графине с вином.

Наташа взяла графин со стола и тут же споткнулась – на ковре образовался бордовый цветок.

– Красиво. Наверное, еще и вкусно.

– Я такая неуклюжая. Извините меня, пожалуйста. Может быть, чаю?

– Нет, спасибо.

– Мои родители, если так можно сказать, фанаты бордовых нот.

– Я видел ваш виноградник. Завораживает.

– Исключительно красный виноград. Исключительно красное вино. Может, кофе?

– От кофе не откажусь. Люблю.

– Хорошо, – сквозь улыбку сказала Наташа и покинула столовую.

Вернулась через минут пять, с подносом. На нем был кофейник, чашки, сливки. Она налила мне в чашечку кофе.

– Сливки?

– Я сам налью. Позвольте.

– Нет, – сказала она и добавила сливки

– Ох, спасибо большое.

– Не за что.

– Скоро ли будет ваш отец? Уже почти час прошел – а его все нет.

Наташа резко изменилась в лице: уголки рта сползли вниз, улыбки больше нет; из её голубых глаз будто украли небо. Она мрачно указала на часы, которые висели на стене.

– 7:58. Скоро будет. Очень скоро.

– Наташа, что такое?

– Через две минуты вы сами все увидите. Нам пора, идемте за мной.

Она взяла меня за руку и повела в сторону шкафа, где, как я думал, должны быть сложены кухонные принадлежности. Девушка открыла шкаф, но он был пуст.

– Нам нужно залезть внутрь.

– А?

– Просто доверьтесь мне. Давайте, Егор.

Мы залезли в шкаф. Наташа оставила маленькую щелочку, из которой открывался вид на стол, где, также не подавая признаков, сидела ее мама и брат.

–Слушайте, что бы не произошло сейчас, ни в коем случае не пытайтесь выйти из шкафа. Вы не должны. Я вам все объясню потом. – сказала она, после чего выставила кулачок.

– Хорошо, – сказал я и ответил.

Громкий хлопок двери – такой, что окна затрещали. Шаги человека, который идет в столовую, к нам. Он идет не спеша, напевает какую-то мелодию. Я отчетливо слышу дыхание Наташи и стук своего сердца. Ударов 120, не менее. Её отец заходит в столовую.

– Ну что, зайчики мои, скучали? – раздается крик.

Его жена и младший сын не подали никакой реакции. Апофеоз безразличия. Отец ни капли не удивился, будто это происходит не в первый раз. Он прошел вокруг стола, остановившись посередине и повернувшись к нам спиной. Отец смотрел на картину, которую – наверное, из-за увлечения разговором с Кэт – я не заметил. Она не выделялась ничем особенным: на круглом столе, застеленном накрахмаленной салфеткой, лежали бананы, яблоки и апельсины. Как я узнал, что она накрахмалена, – не знаю. Просто чувствую.

– Господи, почему это уродство все еще висит на стене? – спросил отец, глядя на мать.

На её лице пусто. Ничего нет.

– Эй, я с тобой разговариваю, дряхлая сука, – крикнул он и ударил её ладонью по лицу.

Она упала со стула, на уголках рта появилась кровь. Жертва, будто ничего не было до, поднялась и села обратно за стол. Я посмотрел на Наташу: у меня была уйма вопросов, – но она поставила свою руку передо мной, говоря этим, что все вопросы потом. Просто смотри. Впереди целый акт.

– Вот так, значит? Ну хорошо, хорошо. Не хочешь играть со мной, Лиз? Уже месяц, как ты не хочешь играть со мной, паршивка! Хорошо, не играй. Но даже не надейся на то, что все будет быстро, как в наши лучшие дни. Я буду резать тебя медленно, будто ожидая, что к концу стейк охладится, и я смогу вкусить. Медленно.

Муж взял ее за запястье левой руки – вытянул её вперед. Тоже самое проделал и с правой рукой. Его дальнейшие действия повергли меня в неистовый шок – пришлось закрыть рот рукой, чтобы не закричать.