Диана Урбан - Все твои грязные секреты

Оркестр растерялся – половина вступила, а другая глядела на Сашу. Наконец, она просто сделала вид, что вонзает кинжал себе в грудь, и упала на спину, изображая смерть.

Господи. Саша испортила все. Все.

И теперь я хотела лишь умереть.

Я резко вдохнула. Нам и правда предстояло кого-нибудь выбрать. Все по-настоящему.

– Как ты собираешься принять такое решение? – Прия с усилием поднялась на ноги, но, пошатнувшись, плюхнулась на ближайший стул. – Я не хочу умирать. И я… единственный ребенок в семье. Они с ума сойдут.

– У нас у всех есть родители, которые будут сходить с ума от горя, – произнес Диего. – Мой папа… после всего, что он для меня сделал… – Он покачал головой и откинул волосы со лба, явно сдерживая слезы.

– А мой папа… – Робби присел, словно кэтчер, готовый принять подачу, и схватился за голову. – Боже, он так гордился, когда я получил эту стипендию. Так много игроков из Джорджийского Технологического попадают в высшую лигу. Я не могу умереть сейчас. Это чертовски нечестно.

– И правда, – встряла Саша. – У меня тоже столько всего впереди… меня же взяли в Браун.

Диего устало посмотрел на нее.

– И что? А меня в Гарвард. У нас всех большие планы на будущее.

Саша одарила его стальным взглядом и открыла рот, собираясь что-то сказать, но я перебила ее:

– Такими темпами никто из нас никуда не попадет! – сказала я. – Мы все будем мертвы меньше чем через двадцать минут. У всех нас есть родители, которым мы нужны. У всех нас есть планы. Никто из нас не важнее остальных. Ни Гарвард, ни Браун, ни твои губки, ни твоя бейсбольная стипендия. – Робби стиснул зубы, но я не обратила на него внимания. По моей щеке скатилась одинокая слеза.

– Быть может, некоторые все же важнее остальных, – предположила Саша.

– Нет! Вот уж чем нам точно не нужно заниматься, так это сравнивать людей друг с другом. Нет никакой системы, где Гарвард дает десять очков, а бейсбольная стипендия – восемь, и… – я осеклась, заметив, как Робби нахмурился, когда я оценила Гарвард выше, чем бейсбол.

– Видите? – Я показала на него. – Вот именно! Кто-то всегда будет считать, что оценка нечестная. Нельзя сказать, что чье-то будущее важнее. Ничья жизнь не стоит дороже остальных.

Робби сдавленно усмехнулся.

– Что? – спросила я.

– Я хочу сказать, ты и правда так думаешь? Ничья? – спросил Робби, показав на Скотта.

Мои руки затряслись от гнева, и пальцы сами сжались в кулаки.

– Ты что, серьезно?

– Я просто… Я думал, не все люди одинаковые.

– Правда, что ли? – Скотт сердито взглянул на него. – Чем же они отличаются?

Робби потер шею, переминаясь с ноги на ногу. Но он уже не мог взять слова назад.

– Есть разница между тем, кто собирается оставить в мире свой след, и тем, кто собирается стать чертовым наркоторговцем.

– Согласна, – сказала Саша.

– Иди на хрен, – ответил Скотт. – Ты ничего не знаешь о моей жизни.

– Ничего себе. – Я покачала головой, глядя на Робби и Сашу. – Поверить не могу, что вы двое это говорите. Вы заботитесь только о себе. Вы расталкиваете всех вокруг, чтобы почувствовать себя лучше, и заставляете остальных чувствовать себя ничтожествами, чувствовать себя совсем крошечными. – Я развела пальцы на несколько сантиметров. Робби, сложив руки, смотрел в землю. Может, он раскаялся в своих словах?

– Предательница, – заявила Саша. – Как ты смеешь идти против нас.

Скотт хлопнул себя по здоровой ноге.

– О, так значит, это предательство – говорить что-то, что не по нраву королеве Саше! Может, моя жизнь – полное дерьмо, но настоящее дерьмо тут ты. Образцовое просто. Бактерия, которая живет в дерьме…

Я положила руку на плечо Скотту.

– Ничью жизнь нельзя смешивать с дерьмом. Ни твою. Ни ее.

Мы все ошибаемся. Только потому, что Скотт допустил какие-то ошибки – пришел под кайфом в школу, продавал Саше успокоительное, – его жизнь не стала менее значимой. Бог знает, сколько ошибок совершила я сама. Но я не хочу, чтобы обо мне судили по моим ошибкам, и не позволю, чтобы о Скотте судили по его. Даже Саша заслуживает шанса доказать, что она способна стать лучше. Нас нужно судить не по нашим ошибкам, а по тому, что мы делаем, чтобы их преодолеть. У всех должен быть шанс что-то исправить.

– Или нет, – немного помолчав, произнес Робби. – Кого-то же нам нужно выбрать?

Я с кулаками бросилась на Робби.

– Все, чего ты хочешь, – спасти собственную шкуру.

– Вовсе нет, – сказал Робби. – Я хочу, чтобы мы оба выбрались отсюда живыми.