Олег Рой - Дважды два выстрела

Руслана Алексеевна восседала на лавочке у подъезда, покрикивая:

— Джиннечка, не трогай бяку! Фу! Иди к мамочке, девочка моя!

Увидев Арину, она вздрогнула, засуетилась и, кажется, собралась «бежать до канадской границы». Рыжие кудряшки встопорщились, плечи расправились…

— Добрый вечер, Руслана Алексеевна, — как могла утомленно протянула Арина, присаживаясь рядом. — Что-то я сегодня устала, как не знаю кто. Не хотелось вас опять вызывать, вопрос у меня пустяковый, поможете?

Кудряшки вроде бы слегка опали.

— А… что за… вопрос… — осторожно выговорила явно испуганная женщина.

— Да пустяки, — Арина небрежно махнула рукой и широко улыбнулась, подумав мельком, что если Руслана ее боится, улыбка покажется ей крокодильской. Но… авось обойдется. Конечно, опознание требует совсем другой процедуры, но — кому оно нужно, это опознание? Только самой убедиться, а к делу все равно не пришьешь. Да и дела-то, по сути, нету… к которому можно было бы это «опознание» пришить. Так что исключительно для собственной уверенности.

— Руслана, Алексеевна, поглядите? Нет ли среди этих людей того, что заходил к вашему соседу в последние месяцы? — по следовательской привычке она все-таки соорудила «фотографический ряд», из которого потенциальный свидетель должен был выбрать знакомое лицо. Если повезет.

Павлюченко долго разглядывала фотографии, и наконец неуверенно ткнула в снимок Баклушина:

— Вот, наверное, этот заходил. Да, точно этот. Импозантный такой, как киноартист. Пальто у него кожаное, шикарное, серое такое.

Серое кожаное пальто? Она же еще когда говорила про «плащ, как у Высоцкого в „Место встречи изменить нельзя“», только серый! Почему Арина тогда ее не слушала?! Баклушин своим «шикарным» плащом гордился рьяно, стоило термометру ниже двадцати опуститься, уже надевал.

Преувеличенно многословно поблагодарив за помощь, Арина убрала распечатку и попрощалась…

Домой добралась, что называется, на автопилоте — всего несколько дней назад она шагала по этой самой улице. Только в обратную сторону, от своего дома к шубинскому. Тогда казалось, что идти пришлось долго. Сейчас проскочила, почти не заметив… Зато заметила, как скрежещет их лифт — ох, только не хватало сейчас ЧП…

Обошлось…

Значит, Баклушин не только названивал Шубину незадолго до… значит, он и заходил к нему. Могла бы и раньше сообразить, когда Руслана Алексеевна в первый раз про кожаный плащ упомянула. Значит… А что, собственно, это значит?

Неделю назад она бы с удовольствием предположила, что Борька убил старого опера, чтобы подставить Морозова и, «раскрыв» громкое дело, обеспечить себе карьерный взлет. Но теперь? Когда не осталось никаких сомнений в том, что смерть Шубина — именно самоубийство. Да и Борька при всем своем «очаровании» — не убийца. Другие у него методы и способы.

Так что убивать Шубина он, конечно, не убивал…

А вот использовать втемную — очень даже мог. Этот вариант отлично объяснял странную нелогичность шубинского «иконостаса». Допустим, в первых четырех делах Шубин копался по собственной инициативе. Начав с убийства священника, после пристегнул к нему еще три дела — не устраивали его версии официального следствия. Почему именно эти дела, Арине пока понять так и не удалось. То ли оперское чутье Шубина подталкивало, то ли развивающаяся болезнь все-таки подточила интеллект.

Но вот последние три дела даже «пристегнуты» были как-то ни к селу ни к городу. Сам ли Шубин ими заинтересовался или помог кто-то? Да уж точно не сам. Баклушин вполне мог бы преподнести умирающему правдоискателю «добавку»: гляди, мол, вот по этим делам тоже не все прозрачно, тут нестыковки, а тут вообще забойная информация. Нет, про Халыча ничего, разумеется, Шубину Борька не говорил, ему нужно было лишь, чтобы все дела были свалены в общей куче. Потому что знал: пляска на костях Морозова, может обеспечить не просто внеочередное звание, а мощнейший карьерный взлет. Да и представители Транько отблагодарят… И если у него и впрямь имелось что-то уличающее… или хотя бы заставляющее задуматься, усомниться, заподозрить…

Или теперь правильно будет говорить не «имелось», а «имеется»? Не «может обеспечить», а «обеспечит»?

Да какая, к лешему, разница?!

Почему Шубин не поговорил с Морозовым? Да потому что Баклушин не впрямую на Морозова наводил, а лишь на те дела, по которым к нему можно было бы прицепиться. Шубин про Морозова даже и не думал, у него какие-то свои были подозрения, пока непонятные.