Элизабет Кей - Седьмая ложь

Я опустилась на землю напротив входа в дом и вообразила, как Джонатан поднимается с мостовой, потирая ушибленный локоть, и проводит ладонями по груди, отряхивая приставшие к футболке мелкие камешки. Я представила его, оглушенного и слегка рассерженного, с небольшой ссадиной под правой скулой, которой он ударился об асфальт, но в остальном целого и невредимого: способного ходить, говорить, двигаться. Живого. Я закрыла глаза и увидела его волосы, успевшие слишком сильно отрасти, его руки, скрещенные на груди, его подбородок, слегка вздернутый кверху, россыпь веснушек на переносице после многочасовых пробежек в солнечную погоду.

Меня едва не вывернуло, потому что всего этого уже не существовало – ни небольшой ссадины под правой скулой, ни слишком сильно отросших волос, ни веснушек, ни будущих многочасовых пробежек, – и я знала, что никогда больше его не увижу и никто не увидит, и эта мысль была слишком ошеломляющей, слишком невозможной, чтобы быть правдой.

Какое-то время я побеждала. В самом прямом смысле слова. Если рассматривать жизнь как соревнование, которое можно проиграть, – а я совершенно уверена, что это так, – значит можно и победить.

Пока Марни ходила на свидания с бесконечной чередой неподходящих парней, которые слишком много пили, укуривались по выходным до полной отключки на детских площадках и нюхали кокаин с бачка в общественных туалетах, у меня был роман с потрясающим мужчиной. Пока ее университетские подруги проводили пятничные вечера в сомнительных клубах с громкой музыкой, неоновыми огнями и липкими полами, я готовилась к медовому месяцу. Пока они все больше и больше отчаивались, плачась друг другу на разрыв очередных бесперспективных отношений, заливая горе джином и заедая какой-нибудь калорийной дрянью навынос, я вышла замуж. У меня был муж. И более того, я любила его, любила горячо и искренне. Они ссорились с соседками по тесным съемным квартиркам из-за того, кто нажег больше электричества и пролил молоко. Они сражались с комьями лобковых волос, забивавших слив ванны, с вечно текущими душевыми кабинками, горами немытой посуды, громоздящимися прямо на посудомоечной машине. А я жила в уютной квартире с высокими потолками и большими окнами. Я разглядывала образцы красок, прикидывая, какой оттенок будет лучше всего смотреться на наших стенах, и планировала, где будут висеть постеры в рамах, ждущие своего часа в стопке у камина.

Марни подала заявление об уходе по собственному желанию. Другие подпадали под сокращение штатов, костерили начальство и ненавидели нудные дела, входившие в рабочие обязанности: приносить кофе, вызывать такси, заказывать пачки бумаги для принтера. Я же получила повышение. Начинала я с административной должности в интернет-магазине, торговавшем всем подряд: книгами, игрушками, электроникой, – и мне предложили позицию в новом отделе мебели. Должность мне нравилась, да и само направление, как мне казалось, имело хорошие перспективы в развивающейся компании.

Дела у меня шли лучше, чем у них всех. Я была счастливее, чем они.

Пожалуй, меня радовало, что я первой нашла свою любовь. Мне не слишком приятно в этом признаваться, потому что это звучит как-то глупо и по-детски, но это правда, а я обещала тебе говорить правду.

Марни обзавелась бойфрендом первой из нас двоих. Нам с ней тогда было по тринадцать, а Ричард был годом старше. Его родители находились в разводе, и он жил с матерью. У него были рыжие, почти оранжевые волосы и густо усыпанные веснушками щеки. На первом свидании они с Марни пошли в кино, их пальцы соприкоснулись на ведерке с попкорном, и остаток фильма они просидели, держась за руки. На втором свидании он пригласил ее к себе домой, и его мама пожарила им куриные наггетсы. Однако на следующий же день Ричард порвал с Марни. Он решил, что его больше привлекает девочка из параллельного класса – кажется, ее звали Джессика, – у нее были волосы того же померанцевого оттенка, и она, как следствие, подходила ему куда больше.

Я пришла к выводу, что мне тоже необходим бойфренд, поэтому, пока Марни оправлялась от удара, организовала себе свидание с мальчиком по имени Тим. В кино мы с ним не были, зато отправились на прогулку и он купил мне мороженое. Нечего и говорить, я была совершенно уверена, что нашла свою вторую половинку! Весьма на руку мне сыграло и то обстоятельство, что он был значительно симпатичнее мальчиков, с которыми встречались одноклассницы. Моя популярность немедленно взлетела до небес, и внезапно я оказалась главным экспертом по сердечным делам в нашем классе. К несчастью, на репутации Тима дружба со мной сказалась далеко не столь выигрышным образом, так что полторы недели спустя он дал задний ход.