Хейди Перкс - Вернись ради меня

– Снимите обувь, вы оставляете лужи на полу! – возмущается она, настороженно глядя на меня.

Я подчиняюсь, аккуратно поставив мокрую обувь у двери.

– Вам лучше взять полотенце, – ворчит она, возвращаясь к своему занятию. – Я так понимаю, вы уже знаете, – она оглядывается на меня через плечо. – Об останках. Это молодая девушка, которая когда-то здесь жила.

– Да, я слышала.

– Вы были знакомы?

Я киваю.

– Соболезную, – Рэйчел наконец поворачивается к письменному столу. Не пройдет и нескольких часов, как она узнает, насколько хорошо мы знали Айону. – На тумбочке для вас письмо, возьмите, – добавляет она. – Оно лежало на коврике на крыльце.

Я беру конверт и верчу его в руках. Мое имя написано крупными буквами.

– Спасибо, – говорю я и, не дождавшись ответа, поднимаюсь к себе в комнату.

Закрыв за собой дверь, я стягиваю промокшую одежду, побросав вещи на кровать, затем просовываю палец под уголок конверта и открываю его. Внутри оказывается маленький листок, исписанный таким же образом, что и конверт, – заглавными буквами.

Я пробегаю текст глазами и перечитываю снова, прежде чем до меня доходит смысл.

«ПЕРЕСТАНЬТЕ КОПАТЬ, ВАМ НЕ ПОНРАВИТСЯ ТО, ЧТО ВЫ НАЙДЕТЕ».

Я поглядываю на дверь, опасаясь, что Рэйчел бесшумно поднялась за мной наверх и стоит на пороге. Учащенно дыша, я снова смотрю на записку, перечитывая написанное, пока строчки не начинают скакать перед моими глазами.

Я опускаюсь на кровать. Меня охватывает отчаяние, от слез щиплет глаза – меня здесь не принимают! Пальцы, держащие листок, дрожат: предупреждение самое недвусмысленное.

Мне хочется уехать немедленно. Может, есть какой-то способ вернуться на материк, не дожидаясь утра?

Уронив записку, я закрываю глаза, думая об отце и продолжая беззвучно плакать. Он знает больше, чем говорит, но я уверена, что он не имеет никакого отношения к смерти Айоны.

Тем не менее существует тонкая ниточка, связывающая его и Айону, и это то, о чем я пытаюсь забыть уже двадцать пять лет.

Именно по этой причине я не хочу возвращаться на нашу с Джилл заветную поляну. По этой причине наша семья начала разрушаться.

Что, если кто-то еще на острове знает об этом? И они не хотят, чтобы я копала глубже?

Я знаю, что видела отца и Айону вместе, прежде чем мы уехали с острова. Вдвоем, на нашей поляне. Но в любом случае я не могу понять, как это может быть связано с тем, что Айона мертва и похоронена за нашим садом.

Дэвид всегда чувствовал, когда Мария наблюдала за ним. Он ощущал, как ее взгляд проникал сквозь спину, и когда он, выплюнув полный рот зубной пасты, посмотрел в зеркало, то убедился, что жена действительно маячила за его спиной. Он сполоснул щетку, вернул ее обратно в стакан и обернулся.

– В Айоне есть что-то… – начала жена.

Дэвид не мог не согласиться – в этой девушке действительно было нечто такое, отчего оживлялась Бонни и веселились все за столом. Но он понимал, что Мария говорит о другом. Ее лицо было измученным, значит, жену снова что-то беспокоило.

– Я не могу сказать точно, но… – продолжала жена.

– Мне казалось, Айона тебе нравилась?

– Нравилась.

Дэвид недолюбливал привычку жены слишком погружаться во все происходящее, все переворачивать и искать проблемы там, где их нет. Он считал, что это единственное, о чем она должна была беспокоиться, но Мария даже не задумывалась ни о чем подобном.

Они были слишком разными – эта мысль тяготила его изо дня в день, однако супруги обходили эту тему.

И сейчас он не поддержал жену.

– Айона хорошая девушка, не накручивай себя.

Мария вздохнула:

– Что-то она не перетруждается университетской подготовкой.

– О, ради Бога!

– Я просто говорю, – пояснила жена, кусая кожу на большом пальце. Дэвид мягко отвел ее руку подальше ото рта, понимая, что Мария очень нервничает. Что может им сделать Айона?

Дэвид поцеловал Марию в лоб и вышел из ванной. Он не позволит жене втянуть его в это. Тем более что Айона начинала ему нравиться.

В начале дня Мария была все еще взволнована разговором с Дэвидом. Ей не следовало доказывать мужу, что в поведении Айоны она замечает странности, но, похоже, ей придется это сделать.

К концу лета она горько пожалеет, что не проявила большей настойчивости и не заставила Дэвида внимательнее присмотреться к гостье: тогда бы он никогда не сделал того, что сделал. Но в тот момент Мария еще и сама не понимала всей глубины происходящего.