Хейди Перкс - Вернись ради меня

– Я имела в виду – ты уехала в самый неподходящий момент, – не унимается сестра. – Это неизбежно вызовет подозрения!

– Бонни, я же сказала – я скоро вернусь. Может, ты просто расскажешь мне, о чем я прошу? Что ты помнишь о том, что случилось у Айоны, когда ей позвонили?

– Ничего, – цедит Бонни после паузы. – Ровным счетом ничего.

Я сжимаю телефон так, что белеют суставы пальцев, и снова оглядываюсь, однако посетителей уже меньше, а те, кто остался, болтают между собой.

– Ты уверена? – шепчу я.

– Абсолютно, – отбривает сестра.

Я стискиваю зубы, качая головой. Что же ты от меня скрываешь, Бонни?

– Ты уверена, что она уезжала с острова? Больше ты ее не видела?

– Да, больше я никогда ее не видела, – уже спокойнее отвечает Бонни, и я понимаю, что сейчас она не лжет.

– А другие родственники у нее были?

– Нет, – отзывается Бонни. – Она не видела свою маму три года, отца не знала совсем. Она рассказывала мне, что в детстве представляла, будто он рок-звезда, зарабатывает кучу денег и однажды вернется за ней.

– Как это грустно, – невольно откликаюсь я, хотя меня одолевают совсем другие мысли.

– Не знаю, она смеялась, когда рассказывала. Боже, не могу поверить, что ее убили!

– Но у нее же была эта заболевшая родственница или кто-то другой, – наугад пробую я. – Я имею в виду, что кто бы это ни был, он должен был заметить, что она пропала!

– Зачем ты меня допрашиваешь? Думаешь, это я ее убила? – взрывается Бонни.

– Нет, конечно, – я зажмуриваюсь и массирую пальцами глаза. – Но ты мне говорила, что видела, как она уезжала.

– Я этого не говорила, – перебивает Бонни. – Потому что я ее не провожала. Должна была проводить, но… – Она замолкает. – Я не пришла на пристань. Мы поссорились. Я могла увидеть ее еще раз, а теперь она мертва…

Я слышу, как сестра плачет, и очень жалею, что сейчас не рядом с ней и не могу ее обнять. Однако мне также нужно получить некоторые ответы.

– Откуда ты знаешь, что она вообще покинула остров? – спрашиваю я, боясь, что уже знаю ответ.

– Мне сказал папа, – парирует Бонни. – Тебя больше интересует игра в детектива, чем мои чувства? А еще психолог!

Но я уже не слушаю. Последним Айону видел папа, потому что на материк она могла вернуться только на его пароме.

Я почти не сомневаюсь, что отец солгал Бонни.

По средам Оливия работает, а значит, она не будет присматривать за папой. Это хорошо, уговариваю я себя, набрав домашний номер отца и ожидая соединения, – никто не помешает разговору. В висках стучит кровь, и когда папа отвечает, я с трудом перевожу дыхание.

– Привет, папа, это я, Стелла!

– Стелла, – отзывается он мягко и с такой теплотой, что я сразу успокаиваюсь. Я думаю о том, что могла бы поговорить с ним о чем-то, не имеющем отношения к тому, что случилось. Вообще не упоминать о произошедшем. – Как поживаешь, моя дорогая? – спрашивает папа, и знакомое чувство вины накрывает меня, словно плащом. Я знаю, что отец наверняка не помнит, как давно я к нему не приезжала, но он всегда готов меня простить.

Мои пальцы находят шов на моем пальто и беспокойно теребят его. Справившись с собой, я откликаюсь:

– Хорошо. А как ты, папа?

– Неплохо, дочка, – отвечает он, – совсем неплохо. Я был в саду, у нас начинается дождь. У вас идет?

Я смотрю в окно кафе. Небо нахмурилось – похоже, что пойдет.

– Пока нет, – отвечаю я.

– Как Эндрю?

Я прикрываю глаза. Как он умудряется выдавать это всякий раз, если мы с Эндрю расстались два года назад?

– Хорошо, папа. С Эндрю все хорошо.

– Ладно, – рассеянно бормочет он. Я уже начинаю думать, что Оливия дома. Когда она рядом, мне то и дело приходится привлекать папино внимание, и общение начинает походить на перетягивание каната.

В один из первых дней их отношений я спросила отца, можно ли увидеться с ним наедине, и, к моему удивлению, он согласился. Но когда я приехала в кафе, Оливия стояла у стола, листая перед отцом меню и нетерпеливо ожидая его выбора.

– Я думала, что она не придет! – не удержалась я, присаживаясь, когда она ушла делать заказ.

– Но ты же не против, милая? – улыбнулся папа с такой непринужденностью, будто и понятия не имел о существующей проблеме, а если и знал, то просто был не способен противостоять ей.

В конце концов победа осталась за его новой женой. Приз достался ей. Или это я сдалась, не видя смысла бороться? Если он захотел оставить маму ради этой женщины, я уже ничего не изменю.

– Пап, послушай, я снова на Эвергрине, – сообщаю я и жду его реакции. Одним из непререкаемых условий Оливии было забыть обо всем, что было у отца до нее, поэтому разговоры об острове у нас прекратились много лет назад.