Джейн Харпер - Под палящим солнцем [litres]

– Я согласен, – еле поборол он неповоротливо тяжелый язык. Где-то на периферии зрения он видел, что Ло улыбнулась. Но взгляд его был прикован к задней части картины. А конкретно к тому, что было приклеено к ней скотчем. К чему-то потертому и прозрачному, с мелкой красной пылью в пластиковых складках. Земля снова качнулась.

– Девочки, что-то здесь слишком жарко, – еле смог он выговорить. – Вы сходите водички попейте.

– Ладно. – Он слышал их шаги по ступенькам и входную дверь.

Трясущимися руками Нэйтан положил картину лицевой стороной вниз. Пластиковый конверт был прикреплен в самом центре. Он обхватил его и вырвал, нисколько не заботясь о возможных повреждениях холста.

Он видел покрытые пылью края разноцветных банкнот, выбитые на обложке паспорта буквы и несколько сложенных официального вида документов. Сердце подпрыгнуло и затихло, будто грудная клетка опустела. Он совершенно не рассчитывал все это найти, он вдруг понял. Серьезно – нет.

«Руки прочь от картины».

Нэйтан оглядел пустынный двор. Больше не доносилось ударов биты. Не слышно было радостных возгласов Баба.

«Черт, нет. Руки прочь от шедевра Кэма».

В отдалении виднелась хижина Гарри, темная, уединенная, дверь в нее была заперта.

«Убери грабли. Вы уже и так делов наделали».

Дом, нависавший над ним, замер, словно затаил дыхание. Нэйтан не слышал ни Лиз, ни Ильзы. Окна кухни и офиса смотрели на него пусто и неподвижно.

«Ее место здесь, на этой стене».

Где-то позади Нэйтан скорее почувствовал, чем услышал, как доски пола в коридоре откликнулись на чьи-то шаги. Через секунду тихо скрипнула входная дверь. Нэйтан не двигался. Он не мог заставить себя обернуться.

«Золотое правило в этом доме».

Кто предостерегал его?

«Руки прочь от картины».

Все. Абсолютно все.

Шаги приближались.

– Я пыталась тебе рассказать, – услышал он голос. – Но ты никогда не слушал, Нэйтан.

Он обернулся.

– Я пыталась тебе рассказать.

Нэйтан знал этот голос лучше, чем свой собственный.

Все еще в нескольких шагах, скрытая тенью веранды, стояла его мать.

Она перевела глаза с картины на конверт у него в руках, посмотрела на него твердым, осознанным взглядом, впервые за все эти дни.

– Это была хорошая история, – сказала она тихо. – Та, которую ты рассказал девочкам о стокмане. Мне на кухне было слышно.

Нэйтан не чувствовал рук, толком не зная, держат ли они еще конверт.

– Правдивая, – сказал он прерывающимся голосом.

Лиз встретилась взглядом с сыном.

– Можно рассказать тебе еще одну?

Энергичный топот девочек раздался в коридоре, и в ту же секунду Лиз оказалась рядом и выхватила конверт у него их рук.

– Не здесь. Идем со мной, Нэйтан.

Прислонив картину к стене, и сунув конверт в карман фартука, она крепко сжала его руку.

В полуденном солнце ее тень схлопнулась почти в точку под ногами, когда они пересекали двор. Они шли к эвкалипту и остановились в тени его покачивающейся кроны. У подножия двух соседствующих могил.

Нэйтан слышал, как шумит в ушах кровь, глядя на землю. Старая почва и совсем недавно потревоженная. У него было столько вопросов, и он не мог задать ни один.

– Я поехала кататься, – сказала Лиз наконец. – Как раз после того, как Софи повредила руку и сказала всем, что ее сбросила лошадь. Мы не могли этого так оставить. Тем более что Софи хочет на джимхану. Так что я решила проверить.

Нэйтан уже не хотел ничего слышать, но он закрыл глаза и заставил себя воспринимать то, что она говорит. В тот день, когда Кэмерон не вернулся домой, рассказывала ему Лиз, она делала то же, что и во всякий другой. Каталась верхом. Привычка, четко выработанная у нее за годы брака. В седле она была выше, быстрее, и никто – хотя бы несколько часов – никто не мог до нее дотронуться.

В тот день она взяла лошадь Софи. Животному нужно давать нагрузку, пока у внучки заживает рука. Лиз проскакала гораздо больше, чем обычно, все пытаясь определить, в чем проблема. Но все шло гладко, животное прекрасно откликалось. Лиз все думала о травме Софи и гнала лошадь все дальше, пытаясь уловить хоть какие-то отклонения в ее поведении. Она была уже гораздо дальше от дома, чем хотела изначально, когда впервые закралась эта мысль, темная и изворотливая.

– Не было с лошадью никаких проблем, – сказала Лиз, и тени эвкалипта легли ей на лицо. – Я ничего не могла понять. Во всем этом не было смысла.