Челси Питчер - Эта ложь убьет тебя [litres]

– Он не может умереть, – ответил Гэвин, чувствуя себя немного рыцарем в тот момент. У него кружилась голова, его тошнило, он стал почти невесомым. – Он же не Исчезновение.

– Нет, это Руби.

По его спине пробежал холодок.

– Даже забавно, что она всю ночь была прямо перед нами.

– Нет, не была. Ее захватили в плен.

– Минут на десять, – возразил Гэвин, и они вынесли Брета за ворота. – И ее наказание не соответствовало ее имени. Как то, что она была покрыта синяками, заставило бы ее «исчезнуть»?

– Не знаю, – призналась Джунипер. – Может, это как-то связано с ее папой.

– В каком смысле? – спросил Гэвин, наблюдая, как пятно света ползет вверх по склону холма. У него в груди возникало странное чувство.

– Папа оставил ее, всю покрытую синяками, – объяснила Джунипер. – Потом он исчез.

– Удрал из города, ты хочешь сказать.

– Да, но она так никогда не говорит. Она всегда говорит: «Мой отец исчез».

– Вот именно! Как будто она – красотка с чертовой плантации на Юге. Словно она не может ничего с этим поделать. Словно это…

– Мания. – Голос Джунипер звучал хрипло, и она отвернулась от далекого пятна света. Этот свет казался иллюзией, казалось, он никогда не доберется до вершины холма. А даже если и доберется, в голове у Джунипер происходит нечто гораздо более интересное.

– Что? – спросил Гэвин, и вслед за ней тоже оглянулся на дом.

– « Мое имя – Исчезновение , – произнесла она тихим, неземным голосом. – Я тайно влюблена в Труп. Мое оружие – револьвер, потому что у меня инстинкт убийцы ».

– Джунипер?

– « Моя самая большая тайна … – Голос Джунипер сорвался, когда она произносила последние слова. – Я заставила исчезнуть человека целиком ».

– Да? И что? – Гэвин взглянул на Брета. Он дышал. И теперь, зажатый между ними, он понемногу согревался. Еще лучше то, что та машина почти поднялась на вершину холма и они вот-вот выберутся отсюда.

Двое из них выберутся. Гэвин осознал это, когда встретился взглядом с Джунипер, взглянув через широкую, окровавленную грудь Брета. Видит бог, их топили, избивали, их чуть было не поглотил огонь. Не было причин возвращаться обратно. Но Джунипер собиралась вернуться. Она уже начала освобождаться от Брета, когда машина свернула на обочину дороги.

– Послушай, мне придется…

– Ты это не серьезно. Честно, я втащу тебя в эту машину. Ты видела, как я надавал пощечин Брету.

Призрак улыбки, а затем Джунипер зашагала назад, в темноту.

– Позвони в полицию, – крикнула она, ее голос окутал его. – K тому времени, как они сюда подъедут, я буду знать.

– Что знать? Джунипер! Что знать? – Это было бесполезно. Она ушла, а водитель уже выбирался из машины. Это была сгорбленная, седая женщина, и теперь Гэвину предстояла восхитительная задача объяснить ей ситуацию. Кровь на коже Брета. Слова, написанные на его собственной коже.

Он шагнул вперед, набрал в грудь воздуха. Но слова замерли в его горле задолго до того, как достигли губ: что-то происходило на другом конце поместья. Сначала одна искра взлетела в ночное небо. Ее блеск привлек внимание Гэвина. Он успел только один раз вздохнуть, как сверкающая змея опоясала дом.

Затем мир взорвался в ослепительной огненной вспышке.

Брианна Феррик снимала свой костюм. Больше ей было нечего делать. Представление разыгрывалось у нее на глазах, и это было самое грандиозное представление в мире, но оно не взволновало ее так, как она ожидала. «Живой факел» – это звучало завораживающе, но в реальной жизни… Ну, реальность часто приносит разочарование.

А карма – это гадость.

Вгляд Брианны метнулся в темноту и остановился на Руби Валентайн. Руби стояла внизу под огненным адом и смотрела, как исчезает человек. Языки пламени пока еще не добрались до него. Когда начался пожар, Паркер Эддисон, во всей своей золотой красе, три раза повернулся вокруг своей оси и бросился к лестнице.

Наступила пауза. Это была не совсем тишина, потому что гудящие языки пламени пожирали все на своем пути, но казалась тишиной, потому что криков еще не было. Именно ее запомнила Брианна, когда цирк погрузился в темноту. Тишину.

А потом шум.

Наверху послышался громкий топот, будто олень Санты гарцевал по крыше. Нет. Раздался грохот , будто призрак Марли гремел своими тяжелыми цепями. Это была паника. Это было сбывающееся пророчество. Это Паркер колотил по балконной двери изнутри, пытаясь выбраться наружу.