Челси Питчер - Эта ложь убьет тебя [litres]

– Тебе не нужно делать этого со мной.

– Что делать? – Она посмотрела на него.

– Тебе не нужно прятаться.

В глазах Руби блеснули слезы. С тех пор, как пропал отец и люди начали смотреть на нее с жалостью, она заколотила досками окна своей души и надела маску.

Никто не мог пробраться в ее душу.

А теперь этот чужак смотрел на нее, и печаль в его глазах отражала ее собственную. Неужели он понимал, что она пережила? Может, он тоже это пережил? Руби отчаянно хотелось узнать о нем больше, и она открыла рот, чтобы спросить, как его зовут.

Когда прозвенел звонок на урок, она чуть было из кожи не выпрыгнула. Мальчик шагнул назад, низко поклонился, будто это происходило на каком-то грандиозном бале-маскараде и она сама выбрала его своим партнером. Будто он был польщен, что она выбрала его. И, когда он смотрел на нее, она почувствовала, что они оба носят маски и только он видит ее истинное лицо. И только она может посмотреть в его глаза и понять его душу.

Они отступила от него, потрясенная. Звонок перестал звенеть, но она все еще слышала его эхо, и этот звук был гораздо менее приятным, чем даже сентиментальная, легкомысленная любовная песенка. Руби съежилась при мысли о том, что сейчас надо будет с ним попрощаться. Она раньше не заметила, во что одет этот мальчик, но теперь увидела, что его джинсы выцвели, а на майке виднеется пара дыр. Он был диким ребенком, попавшим на землю домашних, послушных людей, и Руби захотелось убежать вместе с ним в лес.

Ей хотелось продолжить танец.

Он выпрямился после поклона, его щеки порозовели, а волосы упали на глаза.

– До следующего раза, Клубничка.

Она нахмурилась.

– Клубничка?

Он кивнул, глядя на ее кофточку. На глупый розовый кардиган, усыпанный ягодами. Внезапно в этом наряде она почувствовала себя ребенком. Но он приблизил к ней лицо, будто хотел прикоснуться губами к ее щеке, и прошептал:

– Это мои самые любимые ягоды. Как ты узнала?

– Мне рассказала вселенная, – ответила она, больше не желая играть роль сбитой с толку, краснеющей девочки. Это была не она. Не настоящая она. – Только она была похожа на морщинистую злую колдунью, и она обещала, что моя жизнь изменится, если я сегодня это надену.

Его брови взлетели вверх. Они были черные и выразительные, и Руби хотелось провести по ним пальцами, ощутить, как он прижмется к ее пальцам, прикасающимся к нему.

– Она была права? – спросил он.

Руби пожала плечами, она вдруг осознала, что вокруг них собираются люди.

– Посмотрим, – ответила она и исчезла в толпе.

K началу четвертой перемены на ланч все говорили об этой беседе в коридоре младших классов. Руби понимала, что совершила ошибку. Когда Паркер нашел ее на школьном дворе, он сел рядом с ней так резко, что скамейка задрожала под его тяжестью. А он посмотрел на нее своим испепеляющим взглядом, который, казалось, говорил: «Ты можешь что-то сказать в свое оправдание?»

Руби не могла. Так действовала мельница школьных слухов, и, если бы она не поддалась давлению взгляда Паркера, он бы никогда не узнал правду. Не узнал бы наверняка. И все же, позднее, она подумала: «Может быть, больше ничего бы и не понадобилось». Один танец в коридоре, и Паркер начал готовить свою месть. В конце концов, Руби была его девушкой, и все в Фоллен Оукс это знали.

А Шейну Феррику очень скоро предстояло это узнать.

– Он идет за нами, – произнесла Руби, пятясь от лестницы. Прочь от Гэвина и от ужасных красных слов, написанных на его коже. – Нам надо уходить сейчас же.

Паркер поспешно подошел к ней. Он не мог позволить ей покинуть этот дом. Если она уйдет, он никогда уже не сможет снова завоевать ее. И поэтому он обнял ее рукой за талию, повел прямо к двери в патио… и остановился.

– Парк? – спросила она. – В чем дело?

Паркер помолчал, резко втянул воздух. Прищурив глаза, он пристально смотрел на патио и на искрящийся бассейн за ним.

– Пустяки, – пробормотал он, протягивая руку к двери.

Как он и предвидел, Руби его остановила.

– Скажи мне, – потребовала она, заглядывая ему в глаза.

– Шейн не может прийти за нами. Ты же понимаешь, что не может.

– Я понимаю, – тихо ответила Руби. Потом, еще тише, прибавила: – Я понимаю и не понимаю.

– Послушай, я знаю, что ты думаешь. Мы все об этом думаем: записи дантиста могли подменить. Что, если в прошлом году он организовал какую-то грандиозную иллюзию и теперь возвращается, чтобы…